-  Какая именно?

    Это было в характере Эдварда II - брать быка за рога. Придворные лизоблюды за голову хватались: как можно в должной мере восхвалить его величество, если неугомонное величество требует сразу перейти к делу? А дела-то, помимо восхвалений, может, и нет вовсе…

    -  Нарушение орденского Завета и «Пакта о нейтралитете». Чрезмерная активность Черного Аспида. Выход нелепой игры для возвышенной молодежи за пределы отведенной для игр территории.

    -  Что я вам говорил, господа! - Эдвард просиял, хотя это плохо сочеталось с известием о гибели шестерых человек. Такие смены настроения также были присущи его величеству: выигрыш партии в «декольте» мог отвлечь владыку от мятежа гарнизона в Андоррене. - Единственная версия, претендующая на правдоподобие! Благодарю вас, барон!

    -  Не за что, ваше величество. Абсолютно не за что.

    -  Что вы имеете в виду?

    -  Конни сказал, - прокуратор Цимбал зажег сандаловую палочку и с наслаждением вдохнул ароматный дым, - что у него была версия. Значит, с недавних пор появилась другая. Или возникли обстоятельства, не вписывающиеся в первую версию. Я верно тебя понял, Конни?

    -  Да.

    -  Что за обстоятельства?

    -  Заселение в гостиницу «Приют героев» двух новых постояльцев.

    -  Первый - это ты, Конни, - с пониманием сощурился Цимбал. - Очень, очень разумное решение. И оригинальное. Нам и впрямь нежелательно закрывать гостиницу, привлекая лишнее внимание. А так наш сотрудник в частном порядке…

    -  Ты ошибаешься, Виль. Я говорил не о себе.

    -  О ком же?

    -  В гостиницу заселились Эрнест Ривердейл и Аглая Вертенна. Дед квестора Джеймса Ривердейла и бабка квестора Лайзы Вертенны. В сочетании с поселением некоего Конрада фон Шмуца, дяди квестора Германа…

    Никто не успел заметить, как капитан Штернблад вывернулся из-под пальцев массажиста и сперва сел, а потом встал и шагнул к столику барона. Сам массажист секунду-другую разминал пустоту, после чего ошалело уставился на топчан, где теперь никто не лежал.

    Крохотные, почти детские ступни капитана были в мыльной пене, что ничуть не мешало Штернбладу двигаться по скользким плиткам пола.

    -  Ты меня удивляешь, Зануда, - старый приятель по службе в полку кавалергардов, сорвиголов и похитителей девичьей чести, капитан мог позволить себе такое обращение и вне прокураторских терм. - Узнав о беде, постигшей молодежь, старшие родственники вполне естественно спешат в столицу…

    -  Конечно, Рудольф. Просто удивительно спешат. Узнав о беде, постигшей внука, - кстати, ответь мне: каким образом узнав-то? - Эрнест Ривердейл меньше чем за сутки успевает добраться в Реттию от границы Бирнамского леса. Ясное дело, пустяк. Рукой подать. Неделя скачки на сменных лошадях - за восемнадцать часов. Я уже не говорю о старухе, которая «вполне естественно» еле ходит…

    -  Интересное дело, - глазки Штернблада сверкнули. - Выходит, они узнали заранее? Их кто-то предупредил?

    -  Ты прав. Граф Ле Бреттэн упоминал о каком-то письме. Старик уверен, что я получил точно такое же.

    -  Вы не получали письма, барон? - вмешался председатель Месроп.

    -  Нет. Но предполагаю, что таинственный отправитель направил соответствующее послание в адрес отца Германа, моего брата Хальдрига.