– Наверное, можно…

– И как мы заставим их умолкнуть? – поинтересовался Гаммер.

Ему никто не ответил.

«Когда умолкнут птицы, откроются врата…»

Других пернатых в сокровищнице не обнаружилось, если не считать одной настенной плитки с рисунком длинноногой птицы, которую Вихра назвала «каменарче». Английского и тем более русского названия Вихра не знала, да и я сомневалась, что тут важна строгая родовидовая классификация. Мы же не на контрольной по биологии.

Гаммер заподозрил, что за каменарче скрыт тайник, и двинул по ней веслом, однако она не сломалась и даже не треснула. Дальнейшее размахивание веслом мы отложили на минуту полнейшего отчаяния, а пока обсудили Хилтона – допустили, что Смирнов не ограничился единственной отсылкой к «Потерянному горизонту», однако подходящего эпизода не подобрали и переключились на другие книги Смирнова. То есть это я переключилась. Роль книжного червя в нашем детективном отделе досталась мне.

Без смартфона и сохранённых в нём конспектов я почувствовала себя беспомощной. Расхаживала по сокровищнице, судорожно перебирала в памяти и тут же отметала сцены из «Золотой цепи», «Лорда Джима», «Таинственного похищения». Поколебавшись, напомнила всем, как князь Хейлигвальденштейна из «Рассказов» Честертона построил в замке лабиринт, чтобы укрыться от бунтовщиков и наёмных убийц.

– Хейлигвальденштейн, – с трудом выговорила Вихра. – Я уже где-то слышала.

– Он был на карте мира, – кивнула я.

– Так что с лабиринтом? – уточнил Гаммер.

– Ну… он получился огромный, а в центре князь оборудовал бронированную комнатку-сейф. Спал в ней, чтобы его не придушили во сне.

– Весело ему жилось.

– Это правда? – спросила Вихра.

– Нет. Князь вымышленный, как и сам Хейлигвальденштейн.

– Точно, я и забыла.

– И… что это даёт? – нахмурилась сидевшая на полу Настя.

– Да в целом ничего, – призналась я. – Хотя… Считай это намёком. Мы ведь тоже нашли комнатку в центре лабиринта.

– Только без сейфа с дрыхнущим князем.

– Зато с дверью, – возразил Гаммер.

– За которой ничего нет, – вздохнула Настя. – Ни князей, ни сундуков.

Пройдясь вдоль кафельной полосы с картинками, я задержалась у дракончика с забавным хохолком на голове. Его изобразили довольно милым, и размером он не отличался от расположенной по соседству овцы, но всё-таки дракон выбивался из общего списка, потому что в отличие от птичек и коров был созданием сказочным.

– Думаешь, опять нужно отделить вымысел от правды? – спросил Гаммер.

– Не знаю… – Я пожала плечами. – Но в «Потерянном горизонте» упоминались гранитные драконы. Если ничего не путаю, их выреза́л китайский скульптор и они казались простенькими. Чтобы увидеть, какие они волшебные, нужно было построить стену, пробить в ней окно и взглянуть на драконов в сиянии утренней зари.

– О-о! – протянула Настя. – Теперь всё понятно! У нас, считай, инструкция. Не хуже икеевской. Давай строить стену, пробивать окно и…

Настя, не совладав с утомительно долгим зевком, замолчала. Опустив голову, что-то буркнула и вновь задремала. Мы её быстренько разбудили ударом весла. Не по голове. По плитке с изображением дракона. И Гаммер ударил хорошенько, не жалея сил – как только не доломал весло! – но ничего не добился.

– Нам бы вернуться к озеру, – сказала Вихра.

Она явно отчаялась и не верила, что мы найдём в сокровищнице нечто способное продвинуть нас к выходу из пещеры.