Бланка развернула папиросную бумагу. В ней оказалась нитка черных бус, похожих на стеклянные шарики, какими играют дети. Бус, неожиданно теплых на ощупь, как она убедилась, взяв их в руки.

— Мамин жемчуг, — сказал Сэм. — Только он запылился.

Бланка поднесла ожерелье к лицу и дунула. Черная короста отделилась и рассыпалась в прах, подобно слою сажи.

— Какая прелесть! — воскликнула Мередит. — Смотри, они совсем другие!

Жемчужины были сливочной белизны — белизны облаков и снега.

— Только не реветь, — предупредил сестру Сэм.

— И не собираюсь. — Бланка скорчила ему рожу и высунула язык.

Правда, когда пришло время уезжать, она все-таки расплакалась. Дэниел незаметно сунул Сэму бумажку в сто долларов.

— Не на наркотики. На еду.

— Да я не наркоман, — сказал Сэм. — Это — так, способ расслабиться.

Мередит между тем перестилала постель, положив Сэму подушку и стеганое одеяло. Девушка Эми наблюдала.

— А говорил, у него нет матери, — заметила она.

— Вы это про меня? Я ему не мать. Его мать давным-давно умерла. Я ему никто.

— Получается — все же кто-то.

— Доброжелатель, — сказала Мередит.

В квартире было темно, но света сквозь опущенные шторы им хватало, чтобы видеть друг друга.

— Вот и я тоже, — сказала Эми.

Пора было прощаться. Мередит так и не удалось спасти Сэма, но она сделала все, что могла. С чем ей и предстояло жить дальше. Дэниел уже дожидался в машине. Сэм — босиком, в футболке и джинсах — стоял на тротуаре, всклокоченный, озябший. Рядом, обхватив его обеими руками, стояла Бланка.

— Надо ехать, — сказала ей Мередит.

— А если я не хочу?

— Хочешь, не хочешь, а придется, — сказал ей Сэм. — Здесь по ночам выходят на улицу чудовища.

— Опять остроумно. — Бланка на всякий случай украдкой огляделась по сторонам.

— И пожирают девочек.

— Брось, Сэм, это не смешно!

Сэм крепко стиснул ее и проводил взглядом, когда она пошла садиться в машину.

— Отец не хотел тебя ударить, — сказала ему напоследок Мередит.

— Да знаю. Он и вообще-то, должно быть, никогда ничего не хотел. Все получалось само собой, без злого умысла, верно?

Мередит вынула деньги, посланные ему Джоном Муди.

— Вот, просил передать.

— Лишнее, Мерри. Дэниел дал мне немного денег. Отец ничего мне не должен, а я — ему. Вот так-то. Верните ему назад.

Впервые Сэм говорил как взрослый человек.

— Значит, ты все-таки остаешься? Уверен?

Сэм кивнул головой. Когда он задумал что-нибудь, его нелегко было сдвинуть с места. Он отличался этим с детских лет.

— Что ж, а я вынуждена принять твое решение. — Господи, чего бы она ни отдала ради его спасенья!.. — Нравится оно мне или нет.

— Какова вероятность, что я выживу?

Мередит знала, что Сэм терпеть не может, когда его трогают руками, и все-таки обняла его. Не ожидала, что у него, при такой худобе, есть мускулы — пожалуй, он был крепче, чем ей казалось. Он не ответил на ее объятие, но хоть по крайней мере не отстранился.

— Я буду скучать по тебе.

Сэм усмехнулся.

— Вопрос был задан не о том. Я серьезно. Каков шанс, по-вашему, — только честно?

Она дала свою оценку по максимуму:

— Пятьдесят на пятьдесят. Что, вероятно, справедливо для каждого из нас.

Сэм снова кивнул, с довольным видом.