О своей матери Бланка не помнила почти ничего. Напоминанием, что у нее вообще была мать, служили разве что рассказы брата — ну и, конечно, жемчужное ожерелье, которое она носила не снимая, даже когда мылась в ванне. Оно ей было своего рода талисманом — свидетельством, что в свое время кто-то ее любил.

— Сомневаюсь, чтобы мой отец увидел большее чудо, чем, предположим, садовник или засохший сук на дереве. И самое трогательное, что мачеха позвонила первым делом не мне, а тебе. Любящее семейство, ничего не скажешь.

— Не в том была состоянии, чтобы звонить за границу. Ты знаешь, что с ней бывает в трудные минуты. Я сама вызвалась позвонить.

— Дело не только в звонке. Я просто чужая в этой семье.

— Приезжай на похороны. Я тебя встречу.

— У меня и здесь столько дел…

Нужно было, в конце концов, заняться книгами, набитыми дохлыми жучками, подрезать липу, обросшую за весну из-за обилия дождей, — да и вообще могло оказаться, что при ее нынешнем безденежье ей просто не на что будет купить билет. Тысяча поводов остаться — а так ли много причин поехать?

— Это случилось, когда Синтия с твоим отцом собирались позавтракать на открытом воздухе. Она пошла принести ему из дома стакан воды, а когда вернулась, он был уже мертвый. И все тарелки на столе — разбиты. И на газоне — голуби.

— Ну и что? Посуду разбил, когда упал замертво на стол. А голуби налетели склевать крошки. Это еще не значит, что к нему явился светлый ангел, и отныне все ему прощается.

— Я оставлю детей и прилечу в Коннектикут встречать тебя. Останавливаться дома тебе не обязательно. Сниму нам по номеру в «Орлином гнезде». Можешь и своего молодого человека взять с собой.

То есть, надо понимать — Джеймса Бейлисса, за которого Бланка не соглашалась выйти замуж, при том что интерес ее к нему все возрастал. Джеймс приглашен был устанавливать полки в книжном магазинчике, открытом ею на скромное наследство, оставленное бабушкой Дианой. Он приглянулся Бланке не только высоким ростом и темной шевелюрой, но также умением справляться с практической работой, насущными повседневными делами: поднять ящик с книгами, раздавить пузатого юркого жука, который выползает из-под половицы. Особенно пленил ее Джеймс, когда, вооружась обувной коробкой, обрывком веревки и кусочком сыра, соорудил ловушку для нахально шныряющих по квартире мышей. Причем, поймав, даже не убивал их, а просто выносил наружу, в сад.

Однако решающее очко в его пользу определилось, когда он как-то утром встретился Бланке на улице, по пути в ее книжную лавку. Джеймс наткнулся на пару подростков, с остервенением мутузящих друг друга. А ну, отставить, паршивцы! прикрикнул Джеймс, оттаскивая того из двоих, который был здоровее. Такой мужчина не спасует перед непредвиденными и неблагоприятными обстоятельствами: случись ему забрести в колючие заросли — вырубит их к чертям собачьим и пустит на растопку.

Весь тот день Бланка ждала, что Джеймс что-нибудь скажет об остановленной им потасовке, но он не проронил ни слова. Последнее в череде его достоинств: непоказная скромность. Бланка не выдержала и влюбилась по уши. Выход оставался один — пускай заканчивает устанавливать полки, берет заработанные деньги и исчезает с глаз долой. Однако Джеймс Бейлисс возился со своей работой так долго, что им грозило полное разорение, если только ей с ним не переспать.