Труф в оцепенении смотрела на картину, край ее острой рамы лежал в полуметре от ее ног. Если бы она двинулась к дверям, картина упала бы прямо на нее.

А сама дверь?

Труф повернулась и посмотрела на стену, совершенно чистую, без единой царапины. Труф подошла и провела по стене рукой. Ничего, только штукатурка.

Никакого намека на дверь. Да и была ли здесь дверь когда‑нибудь?

«Галлюцинации, еще одно паранормальное явление», – сделала Труф уже известный вывод и снова ощутила знакомое чувство злости. Ей все время приходилось иметь дело с недоказуемым, с тем, что невозможно ни проверить, ни оценить. Все ее исследования сводились к диким предположениям и догадкам. Она ничего не понимала, поскольку игра шла не по тем правилам, к которым она привыкла. Впрочем, были ли здесь вообще какие‑нибудь правила?

Труф взглянула на портрет, под которым могла легко оказаться. Щепки рамы лучами лежали на желтом полу. Труф посмотрела на доски картины и содрогнулась: вес ее вместе с рамой достигал не менее сотни фунтов. Труф почувствовала, как по ее спине забегали мурашки. Окажись она тут в момент падения картины, сотрясение, перелом, а может быть, кое‑что и похуже было ей обеспечено.

Теперь, когда опасность миновала, Труф представила себе последствия и затряслась от страха. Но она не могла избавиться от странного ощущения – всем, что она делает, руководит чужая воля. Даже страх, нервное подергивание рук казалось ей выполнением чужого желания. Пытаясь побороть озноб, грозивший охватить все ее тело, Труф попыталась сконцентрироваться и проанализировать случившееся. Значит, так, упала картина.

Просто так? Висела и вдруг упала? Труф уже не верила в совпадения.

Послышался звук открываемой двери.

– М‑да, – задумчиво произнес Карадок, не входя в комнату. – Я проходил мимо… – Он посмотрел на лежащую на полу картину, затем перевел взгляд на Труф. – Помощь не нужна? – спросил он.

10. Истина или смерть

Нет ничего столь невероятного или иррационального, что бы некоторые философы не сочли правдой.

Джонатан Свифт

Труф взглянула на Карадока, на картину и нерешительно рассмеялась.

– Я не принадлежу к иконоборцам, картина сорвалась со стены по своей воле.

«Так оно и было».

Карадок подошел к ней. Когда свет падал на его короткие темно‑коричневые волосы, они загорались красным огнем, и тогда казалось, что вокруг его головы образуется ореол. Остановившись возле Труф, он задумчиво осмотрел пол.

– Кому‑то все равно придется вешать ее на стену, – произнес он после непродолжительных раздумий. – Если Джулиан увидит, что такое выдающееся произведение валяется на полу, он описается от горя.

Он произнес последнюю фразу с оттенком мрачного злорадства.

– Доски не потрескались, следовательно, с картиной все в порядке, – успокоила его Труф. – Только рама немного пострадала.

– Раме крышка, – поправил ее Карадок и довольно хрюкнул.

Труф снова посмотрела на стену, туда, где висела картина. Высоко от пола на кремовой поверхности стены она увидела небольшую блестящую поверхность. Казалось, что это торчит хвостовик пули, выпущенной в стену. Труф присмотрелась: это была часть болта, на котором держался портрет. Труф нагнула голову и увидела почти у самых ног другую его часть. По всей вероятности, болт обломился. Ей это показалось странным, так как диаметр его превышал толщину ее пальца.