— Я тогда выйду, — быстро проговорила Ив. — Не хочу запачкаться.

— Молодой, какой год на дворе? — вдруг спросил Ник.

— Две тысячи восьмидесятый, — ответил я. — Насколько я знаю.

— Ну так в две тысячи восьмидесятом кого-то пытать — это моветон. Есть же куча коктейлей, которые язык развязывают. У меня тоже кое-что в наличии есть, я ими приторговываю. Вот, прихватил с собой ампулу «Болтушки». Штука мощная, так что через пятнадцать минут, как она подействует, он нам сам все расскажет. Сейчас мы ему укольчик сделаем.

— Мне очень хочется его в переработку отправить, — сказал я. — Максимально болезненно. Но раз ты говоришь, что так будет лучше, то действуй.

Выходить девушка не стала, осталась. Ник отошел к шкафчику, открыл его, достал шприц и ампулу из кармана хирургического костюма, набрал. Бросил на поднос тонкий венозный жгут, пару спиртовых салфеток и готовый укол. Вернулся к кушетке.

— А нахуя ты кожу-то обрабатываешь ему? — спросил я. — Он же все равно покойник уже.

— Положено так, — ответил Рвач, затянул на руке наемника жгут, подождал пару секунд, протер кожу в локтевом сгибе, нащупал пальцем вену и вогнал в нее иглу. Распустил жгут, оттянул на себя поршень, а потом утопил его. — Ну, вот и все. Через пятнадцать минут клиент будет готов. А теперь расскажи мне, нахрена ты его вообще сюда притащил.

— Девчонку надо найти, — пожал я плечами. — Иначе меня отправят в переработку. Считай, что это плата за вторую жизнь.

— Понял, — Ник покачал головой. — Чех мучался? Что с ним сделали-то?

— Расстреляли, — ответил я. — Должен был умереть быстро. Что с ним дальше было, не знаю, не спрашивали. Скорее всего забрали, когда расследование проводили, ну и отправили туда же, куда и остальных.

— В переработку, — кивнул рвач.

У нас людей не хоронят, отправляют в переработку. Импланты вырезают, перепрошивают, и отправляют в повторную продажу. Органика идет на фермы. Так что едим мы то, что выращивают на трупах. Ну а чего мы хотели, все из земли родились, и все туда же отправимся.

— Поставим ему памятник, — сказал я. — Когда все закончится, и мне можно будет высунуть голову. И сегодня помянем, как с делами разберемся. У тебя будет чем?

— Медицинский спирт, — усмехнулся Ник. — Семьдесят градусов. Выпьем по мензурке, напиваться, я чувствую, тебе в ближайшее время не следует.

— Это уж точно, — кивнул я. — За мою голову триста штук дают. А за сегодняшнее, подозреваю, еще пару сотен накинут. Честно говоря, самому страшно.

— Понимаю, — вздохнул Ник. — Даже за Серегу столько не давали. Ладно, пора, кажется. Давай, парень должен разговориться.

Я подошел к головному концу кушетки и содрал скотч со рта Шелка. Он даже не дернулся, хотя это должно быть очень больно, я ведь и волосы из бороды и усов ему выдрал. Но нет, он был абсолютно спокоен, будто не чувствовал боли.

— Он нормально вообще? — спросил я, посмотрев на Ника. — Говорить сможешь?

— Сможет, — кивнул рвач. — «Болтушка» так работает. Начинай с простых вопросов, он будет отвечать. Потом сможешь раскрутить его на более сложные.

— Слышь, — я ткнул наемника в плечо. — Ты узнаешь меня? Кто я?

— Ты Молодой, — проговорил он абсолютно ровным спокойным голосом без тени каких-либо эмоций.