— Ни дня, — отрезал Клэр. — Мне не терпится увезти ее из этого пагубного места к тишине, чистому воздуху моих родных вересковых пустошей. Там она обретет, по крайне мере, душевный покой, если не восстановление физических сил. Город ей ненавистен, и при всем моем глубочайшем уважении к вашей преданной заботе, леди Расселл…

— Сделайте одолжение, милорд, будем откровенны, — сказала тетя с усмешкой в голосе.

— Я терпеть не могу эту девчонку, а она меня ненавидит. Самая большая радость для меня — это избавиться от нее. Как только мы с вами окончательно договоримся…

— Мы уже обо всем договорились, — ледяным голосом ответил Клэр. — Больше обсуждать нечего. Надеюсь, вы не сомневаетесь в моем слове?

— Сомневаться, в таком благородном человеке?

Я прокралась к себе, прежде чем они меня заметили. Тетины интонации подсказали мне нечто, о чем я раньше не догадывалась. Она ненавидела Клэра точно так же, как и меня. Это подняло его в моих глазах. Единственное чувство, владевшее мною в те дни, было угрюмое отвращение к леди Расселл и всему, что с ней связано. Если Клэр заберет меня от нее, из этого ненавистного дома и отвратительного города…

И вот я стою рядом с ним в соборе Святой Маргариты. Звуки органа эхом отражаются от высоких сводов. Я слушаю слова, которые сделают меня леди Клэр. Когда он берет меня за руку, его пальцы сжимают нежно, словно он боится, что она рассыплется. Кольцо было сделано точно по моему пальцу, но множество сверкающих бриллиантов и опалов делают его тяжелым. Я одета в белое шелковое платье, отделанное кружевом, на голове жемчужная диадема, в которой моя мама выходила замуж. Ее драгоценности, давно хранившиеся у мистера Бима, были вручены мне накануне, и мистер Бим, на мгновение ставший похожим на свое имя, принес мне свои искренние поздравления.

После церковной церемонии в нашем доме был шумный прием. Я неподвижно и чопорно стояла в своих кружевах и жемчугах и покорно улыбалась гостям. Большей частью это были друзья Клэра да несколько наименее вульгарных знакомых леди Расселл. Механически улыбаясь и раскланиваясь, я вдруг поняла, что в этой толпе у меня нет ни одного друга. Мне показалось очень грустным, что в такой важный день рядом с девушкой нет ни одного близкого человека.

Мистер Бим наблюдал за мной через комнату. Он, без сомнения, считал себя моим другом, но выражение, смягчавшее его тяжелое старое лицо, было выражением облегчения и удовлетворения. Джонатана, конечно, не было. Мне казалось, что я заметила его в церкви, спрятавшегося за; одну из колонн.

Клэр взял меня за руку:

— Пора переодеваться. Мы должны выехать из города до темноты.

Я послушно повернулась, чтобы уйти, но внезапный легкий холодок проник сквозь оболочку равнодушия, так долго служившую мне защитой. Ко мне спешила тетя. Мы поднялись вместе по ступеням в сопровождении зубастой молодой девицы, которая на правах дальней родственницы Клэра сопровождала меня; снизу раздались взрывы смеха.

Мои сундуки были упакованы и готовы к отправке. Один был приоткрыт в ожидании свадебного убора. Моя тетя и достопочтенная мисс Аллен сняли его с меня и помогли одеться в мягкое кашемировое платье, в котором я должна была путешествовать.

Несмотря на тетины вялые возражения, Клэр решил не задерживаться в Лондоне даже на ночь. Он стремился попасть домой после столь долгого отсутствия. Он терпеть не мог Лондон, как и я, к тому же в городе не было подходящего места, где мы могли бы остаться.

В особняке Клэра в Белгравии никто не жил уже несколько лет, он был непригоден для приема дамы. Итак, первую брачную ночь нам предстояло провести в прелестной маленькой гостинице по дороге на север, которую он хорошо знал.