— Эльмо не слишком выбирает выражения, но действительно, президент Остин — бережливая старая душа и живет просто, как Тимон Афинский, наглядно опровергая инсинуации тех, кто обвиняет наших представителей власти в мотовстве. Как, сэр, в состоянии ли вы пойти дальше пешком? Ради вашего достоинства мне не хотелось бы, чтобы вы дальше проследовали в горизонтальной позе — в транспортере или на носилках, — конечно, если вы не считаете, что это обязательно с медицинской точки зрения.

— Мы бы довезли вас до самых дверей, — заверил меня главнокомандующий Хант, — но давний обычай требует, чтобы к обители преза все без исключения приближались пешком.

— Мы оба, естественно, пойдем рядом с вами и будем вас поддерживать, — добавил шериф Чейз. — Эльмо, возьми его под правую руку.

— Вздор, джентльмены, я вполне способен двигаться без поддержки и в вертикальной позе на моих верных экзоногах, — ответил я шутливо, сдержав негодование, которое у меня вызвало это новое доказательство, что они смотрят на меня, как на тяжелобольного.

И я зашагал к темному зданию.

Эльмо пошел рядом со мной, но, к счастью, для его ребер, он не попытался взять меня под руку, и тем самым избежал тычка экзолоктем.

С другого бока ко мне подскочил профессор Фаннинович, распутывая какие-то провода и бормоча:

— Сэр, именем науки умоляю, разрешите я подсоединю электроды к вашему…

— Нет! — рявкнул я.

— Но можно мне хотя бы сопровождать вас и наблюдать…

— Да. Только без рук!

Темные фигуры, вылезшие из первых двух лимузинов, расступились перед нами. Я заметил, что они облачены в темную форму, состоявшую из высоких сапог и черных шляп с обвислыми полями, а также — что они вооружены тяжелыми лазерными карабинами. Древние магазинные винтовки или даже мушкеты более гармонировали бы с церемониальными шпагами Ханта и Чейза, но тут я вспомнил, как Рейчел говорила, что ее отец пытался оборудовать сцену подлинным ледником для по-японски изящной пьесы Уайлдера "На волосок от гибели", и решил, что вольные стрелки Ханта, между которыми мы проходили, должны считать себя счастливыми, что их не нагрузили церемониальными атомными бомбами.

Тут губернатор Ламар, следуя за мной почти вплотную и едва не наступая мне на пятки, произнес- негромко, но очень внятно:

— Всем идти медленно! Мы не хотим торопить сеньора Ла Круса, дабы не напрягать его ослабленное сердце!

Тут уж я не выдержал. Как будто в невесомости сердцам не нужно работать в полную силу, чтобы снабжать ткани кислородом и прочими питательными веществами! Например, мозг, который, готов я был поклясться, у нас, космовиков, наверняка вдвое больше, чем у этих техасских тупиц! Сплошное мясо и никакого мозга, как у динозавров!

Я зашагал со всей доступной мне быстротой, делая гигантские шаги. Мой плащ развевался у меня за спиной. Почти сразу же Эльмо и Фаннинович запыхтели. Так велико было мое бешенство, что я ничего вокруг не замечал и даже не задумался о назначении окопов, к которым мы приближались, и металлической ограды с узкими прорезями по ту их сторону. И даже о том, что это за смутные фигуры скорчились за оградой.

Но я-таки заметил, что задыхающийся Фаннинович прицепляет электрод к моему тазовому поясу. А другой он уже умудрился прикрепить к моей экзолопатке. Тонкие изолированные провода слегка шуршали по асфальту позади нас. Поскольку он не мог измерить мои биотоки, то, видимо, рассчитывал обнаружить электричество в моем экзоскелете. Я сорвал оба электрода и ударил его по рукам щитком запястья, понудив его завопить:

— Aiii! Teufel! Gottverdammter Knochen-Mensch!

— Христа ради, Черепуша, угомонись! — умоляюще пропыхтел Эльмо.