— Единственное, что остается сделать, — продолжил губернатор небрежным тоном, — и не столько по необходимости, сколько из вежливости, — это сущий пустяк: навестить президента Лонгхорна Элиджу Остина и заручиться его подписью на вашем путевом листе. Старичок огорчится, если не повидает вас, и — между нами — мы хотели бы возобновить кое-какую политическую починку изгородей.

Я замялся. Лицо губернатора дышало дружеской безмятежностью и бесхитростностью.

— Но я думал…

— Вот именно, сэр, вы думали… И на вас это ни малейшей тени не бросает… Эльмо!

Мой старый друг — таким он мне внезапно представился — смял свою огромную шляпу наподобие седловидной вселенной, пожевывая губами, и покраснел.

— Черепуша… то есть сеньор Ла Крус, — с трудом выдавил он из себя. — Я чуть-чуть приукрашивал факты… Нет, я попросту много наврал тебе в наших разговорах… В основном преувеличивая собственную важность, а также закулисную осведомленность в текущей политической ситуации. Действительно, одно время между президентом Остином и другими государственными мужами нашей страны существовали легкие недоразумения, но я раздул их до небес. Ну, скажем, что он вооружил своих дворовых. Просто смех! На самом же деле я не знал — вот какой я крохотный клопик в человеческом зверинце, — что все недоразумения полностью улажены и требуют только, так сказать, небольшого послеоперационного лечения. А я всего-навсего подлый техасский трепач, Черепуша, ты уж меня извини.

— Ну, конечно, Эльмо, — заверил я поспешно, смущенный его заискивающим самоуничижением, потому что, хотя он и пытался взять юмористический тон, выглядел он очень жалким. Я чувствовал, что Эльмо мне нравится, как может нравиться клоун. А когда клоуна вдруг осаживают, раздевают, потрошат — это скверный или, во всяком случае, пошлый трюк.

Я резко повернулся к губернатору Ламару.

— А встреча с президентом Остином обязательно должна состояться сейчас? Я предпочел бы…

— Боюсь, сэр, что обязательно, — перебил он. — Вечерний спектакль, а не утренник, как выражается театральная элита вроде вас. Вылет завтра на рассвете, а я уже, прошу прощения, договорился, что наш любимый през вас примет. Я понимаю ваше желание… нет, вашу медицинскую потребность отдохнуть и уверяю вас, что беседа будет краткой, а ваша поездка туда и обратно быстрой и неутомительной.

— Раз, два и готово. Тихо, спокойно, — подтвердил шериф Чейз. Я опять замялся и тут ощутил, что марихуанка обжигает мне пальцы. Быстро перехватив окурок, я глубоко затянулся.

Возможно, марихуана ниспослала мне озарение, а также внушила мне смелость последовать ему.

— Дело не в отдыхе, — сказал я весело. — Благодаря вашему гостеприимству я чувствую себя совершенно освеженным. Просто я обещал себе совершить небольшую ночную прогулку при лунном свете в полном одиночестве по тихим окрестностям вашего великого города свободы, используя для этого транспортер, который столь любезно предоставил в мое распоряжение мистер Эрп. Исполните мой каприз, и я буду счастлив обменяться любезностями с вашим презом.

Чуть нахмурившись и совсем чуть-чуть качнув головой, Ламар медленно произнес:

— Боюсь, уже решено, что вы поедете в парадном лимузине. Траспортер не пригоден для…

— Вот что, Коттон, — перебил шериф Чейз, — мы можем установить транспортер на платформе. И после свидания с Остином сеньор сможет отправиться на прогулку, раз ему так хочется.

— Прекрасная мысль! — сказал Ламар, переставая хмуриться.