Чарли улыбнулся Глэдис, но это была скорее вежливая улыбка. Снова поднимался ветер, и он сосредоточился на управлении машиной, стараясь удержать урчащий «Форд» на дороге. «Пожалуй, на обратном пути все же придется надеть цепи», – подумал он, впиваясь взглядом в чащу обступивших дорогу деревьев.

Они проехали еще немного, и Глэдис сказала, что дальше придется идти пешком. Чарли тут же остановил машину, и оба вышли на засыпанную снегом дорогу. Вокруг по‑прежнему не было никаких признаков человеческого жилья – только белые сугробы, молчаливые холмы и спящие деревья, – и Чарли на мгновение испугался, что они могут заблудиться. Глэдис, однако, чувствовала себя достаточно уверенно. Заметив охватившее Чарли смущение, она ободряюще улыбнулась ему, поплотнее запахивая меховую куртку. Потом она махнула рукой, указывая направление.

– Я чувствую себя как Мальчик с пальчик, – признался Чарли, проваливаясь в снег и с трудом выбираясь на твердую тропу. – Нужно было захватить с собой хлебные крошки.

Глэдис засмеялась, и Чарли, выбравшись из снега, поддержал ее под локоть. Его рука была надежной и крепкой, но Глэдис вряд ли нуждалась в поддержке. Она была сильной женщиной, к тому же дорога была ей хорошо знакома. В этот дом она приезжала и днем и вечером, и в ведро и в ненастье и хорошо помнила каждую кочку, каждый корень на тропе, хотя сейчас все препятствия были запорошены снегом. Правда, в последнее время она приезжала сюда не так часто, как ей хотелось бы, однако это не имело никакого значения. При мысли о том, что она снова увидит старый дом, на ее губах сама собой появилась счастливая улыбка. Кроме того, она знала, что и для Чарли это будет настоящим подарком.

– А кто была та женщина, о которой ты говорила? – спросил Чарли, пыхтя и отдуваясь. – Ну, та леди, для которой построили этот дом?

Он помнил, что Глэдис рассказывала ему о каком‑то французе, но про женщину она лишь бегло упомянула.

– Ее звали Сара Фергюссон, – отозвалась Глэдис, наклоняя голову и пряча от ветра лицо. В какой‑то момент она все же споткнулась и теперь крепче налегала на руку Чарли. Они были совсем как мать и сын, и Чарли даже начал беспокоиться о Глэдис. За последние несколько минут снег повалил еще сильнее, а ветер усилился – это было заметно даже в лесу, под защитой толстых старых елей и пихт, и Чарли всерьез начал опасаться, как бы им не заблудиться в этой пурге и не замерзнуть. Он не мог знать, что на самом деле они идут по тропе, хорошо знакомой Глэдис. Она способна была пройти здесь даже с завязанными глазами. Она сразу же ощутила беспокойство Чарли и, чтобы успокоить его, принялась рассказывать ему историю Сары Фергюссон.

– Это была замечательная женщина, – начала она. – Представь себе, что она приехала сюда из Англии совершенно одна! О ней ходило множество самых разных слухов – говорили, в частности, что ее первый муж – граф Бальфор – был настоящим тираном и обходился с ней крайне жестоко… И вот в 1789 году графиня Бальфор приплыла в Новый Свет на крошечной парусной скорлупке.

– А как она встретилась с этим французом? – перебил Чарли, весьма заинтригованный этим многообещающим началом. Граф и графиня Бальфор, путешествие под парусами через Атлантику, таинственный французский дворянин – все это звучало как завязка увлекательного романа. Даже то, как Глэдис рассказывала об этом, – ее интонация, ее осторожность и таинственные намеки на что‑то, что лежало в глубине, под внешними атрибутами давно прошедшего романтического века, – все это способно было заинтересовать и гораздо менее восторженного слушателя.

– Это очень долгая история, – ответила Глэдис. – И очень загадочная. Жизнь иногда подбрасывает такие сюжеты, которые не выдумать и самому удачливому писателю.