|
Когда он проснулся, звонили церковные колокола; улицы были по-воскресному безлюдны; все мыли свои машины вместо того, чтобы ездить в них. Старушки вышли на прогулку в перчатках и шляпках. В первую минуту Джеймс не мог вспомнить, что именно так угнетало его накануне: то ли невыполненное поручение, то ли нераскрытое преступление; но тут его взгляд упал на зеркало, и все сразу вспомнилось. Надпись уже не действовала на него, как вначале, и казалось, что зеркало просто испачкано. Он стер ее носовым платком и снова лег в постель, чтобы хорошенько все обдумать.
«Колдовство, астрология, врачевание»!.. «Ты откопал мои очки…» Очень странно выражается этот тип. По-старинному. Если только кто-нибудь не пишет так нарочно. Но нет, не похоже. Про очки не знает никто, кроме меня, ведь я их никому не показывал. Значит, это в самом деле его очки, иначе он про них не знал бы. Если кто-то носит очки, значит это реальный человек. Да, но эти очки очень старинные. «Их потерял во дворе первый мой ученик…» «Тот, кто пишет эти послания, — размышлял Джеймс, — когда-то жил в нашем доме. Он умудряется приходить сюда так, что никто его не замечает, и пишет. Чтобы насолить мне. Но почему? Может, он просто сумасшедший? Он приходит, бродит по дому и все это проделывает, а из нас четверых никто его не видит». — Нет, — сказал вслух. Джеймс. — Нет. Он встал и медленно оделся. Тим лает как бешеный на каждого, кто только подходит к дому. На почтальонов, на молочников. И на этого стал бы лаять. Ах да, лает! Но на пустое место. — Нет, — твердо и громко сказал Джеймс. — Это невозможно, этого не бывает. — И он сошел вниз. — Мам, кто здесь жил до нас? — Пожилые супруги. Некие мистер и миссис Риверс. — А куда они уехали? — Кажется, в Шотландию. Чтобы поселиться вместе с дочерью. У мистера Риверса был артрит, он почти не мог ходить. — А долго они здесь прожили? — Много лет, — сказала миссис Харрисон. — Кажется, большую часть своей жизни. — А потом они не приезжали? Не заходили сюда? — Конечно нет. Почему ты вдруг заинтересовался ими? — Нет, я так просто, — сказал Джеймс. Это бывает, когда сделаешь что-то дурное. Стараешься не думать о своем поступке, притворяешься, будто его не было, и надеешься, что он и в самом деле исчезнет; а он — вот он, спотыкаешься об него на каждом шагу, и отмахнуться уже невозможно. Кто-то за этим должен быть. А никого нет. Значит… — С Джеймсом что-то неладно, — сказала Эллен. — Он молчит уже целых десять минут. — Ты здоров, Джеймс? — спросила миссис Харрисон. — Да, спасибо. — Может быть, собирается заболеть, — сказала Эллен. — Корью. В школе сейчас корь. — Корь у него была. — С него станется заболеть еще раз. Если вспомнить, что с ним уже случалось. Провалился через потолок в ванную. А на школьной экскурсии только он умудрился завязить руку в решетке, так что пришлось вызывать пожарных. — А я виноват, что на чердаке не настлали полы как следует? И что мне было делать, если я уронил в канаву мороженое, а в дурацкой решетке было слишком узко? — сказал возмущенно Джеймс. — Лично я, — сказал мистер Харрисон, — считаю, что на прошлое Джеймса следует набросить покров забвения. Передай, пожалуйста, джем. Джеймс встал. Пойду проведаю Саймона. — Веди себя разумно. |
