— Можно подумать, мы обязательно что-нибудь разобьем или напутаем, — сказал обиженный Джеймс. — А мы просто хотели помочь.

Они медленно пошли домой мимо школы, мимо пожарного депо, мимо пабов, мясной лавки и аптеки. Джеймс показал Саймону игру, в которую иногда играл. Надо просто идти, но при этом строить самые невероятные рожи, какие сумеешь: изображать ужас, страх, восторг — все что вздумается. Игра состояла в том, чтобы это заметили. А замечали очень немногие. Проходишь всю Главную улицу и выглядишь страшнее ожившего мертвеца, и скорее всего никто ухом не поведет. Из этого Джеймс делал заключение, что для взрослых дети все равно что невидимки, если только эти взрослые не учителя или если ребенок не их собственный. Для большей части людей дети так же привычны, как фонарные столбы или почтовые ящики. Они никогда на них не смотрят. Вот так и собаки: они не замечают людей, а только других собак. Эта теория произвела на Саймона впечатление. Он проверил ее и убедился в ее правильности.

Они свернули в аллею Аббатства, где находился полицейский участок. Там они на минуту остановились у доски объявлений. Обычно доска была неинтересная. Ни одного объявления о РОЗЫСКЕ или фотографий жутких физиономий преступников анфас и в профиль. Только старые, заплесневелые объявления о регистрации собак и обязательном заднем фонаре на велосипедах. Но сегодня там висело кое-что еще.

Оно было прикреплено к деревянной раме ржавым гвоздем. Еще не прочтя его, Джеймс все понял. На этот раз буквы были крупнее и более тщательно выписаны. Это было рекламное объявление.

Оно гласило:

«Отыскиваю всякую пропажу с помощью кристалла, либо книги и ключа, либо сита и ножницъ! Весьма исуксенъ также въ алхимiи, астрономiи, врачеванiи и др. Обнаруживаю вѣдьмх и иныхъ злоехiдныхъ особъ. А проживаю в концѣ Истъ-Эндъ. Мой ученикъ, проживающiй тамъ же, соберетъ заказы».

Под этим стояла подпись с росчерком и завитушками: «Томас Кемпе, эсквайр, колдун».

— Вот! — сказал Джеймс с торжеством и вместе с тем с отчаянием. — Вот! Хоть теперь-то веришь?

Саймон снял очки, протер их пальцами и прочел объявление еще раз.

— Ну… — сказал он осторожно.

— Что «ну»?

— Мало ли кто мог это повесить.

— Кто, например?

— Не знаю.

— Может, я? — спросил Джеймс ледяным тоном.

— Нет, не ты. Ты все утро был со мной. А знаешь что?

Джеймс молчал.

— Если это прочтут, — продолжал Саймон дружелюбно, — доберутся и до тебя. Ведь здесь указан ваш дом.

Гнев Джеймса сменился тревогой:

— Что же мне делать?

Саймон оглянулся по сторонам. Улица была пуста. Пусто было и в окнах полицейского участка.

— Сдирай! Побыстрее!

Джеймс чуть поколебался. Потом кинулся к доске, сорвал с гвоздя объявление и быстро зашагал прочь, на ходу засовывая объявление в карман. Саймон догнал его.

— Давай прочтем еще раз.

Достав объявление, Джеймс с негодованием убедился, что оно опять было написано его собственным красным фломастером на листке из его тетради. Он изорвал объявление на мелкие кусочки и бросил их в мусорный ящик у автобусной остановки.

— Кто бы он ни был, — сказал Саймон, — это большой чудак, верно? Какие-то фокусы с ситом, чтобы найти вора.