Мистер Холлингс подошел ближе к доске и еще раз прочел написанное. Джеймс замер, и ему казалось, что он прирос к стулу.

Но мистер Холлингс рассмеялся.

— Очень удачно написано в старинном духе. Очень похоже. Примерно семнадцатый век. Откуда тебе пришла эта мысль, Джеймс?

Джеймс почувствовал, что густо краснеет лицом и шеей. Он оглянулся на Саймона, безмолвно прося его о помощи. Саймон ответил дружественным, но отрешенным взглядом.

— Я, — пробормотал Джеймс. — Видите ли…

— И шрифт хорош, — продолжал мистер Холлингс. — Там, где нужно, завитушки. Ты, очевидно, читал памятные доски в церкви. Но в нашем городе, кажется, действительно живет миссис Верити. Если не ошибаюсь, ваша соседка?

— Да, — сказал Джеймс.

— Поэтому нельзя бросать такие обвинения, даже в шутку. Мы никогда не знаем, к чему они могут привести. В прошлом это было одним из главных зол: обвиняли безобидных старушек в том, что они ведьмы.

— Я не… — сказал Джеймс, терзаясь. — То есть, это не…

— О, я уверен, что ты не замышлял ничего дурного, — сказал мистер Холлингс. И продолжал с явной педагогической целью: — Как ты думаешь, почему люди когда-то так легко верили в колдовство?

Джеймс молчал. Ему казалось, будто голос у него ушел в пятки или куда-то еще. Он видел, что Саймон смотрит на него; его глаза за толстыми стеклами очков были большими и мерцали точно сквозь воду.

— А в самом деле, почему? — сказал Саймон, стараясь выручить Джеймса.

— Сейчас, — сказал мистер Холлингс, — мы думаем, что тогдашние люди пытались объяснить все неприятное, что происходит в жизни, магией и колдовством. А в те времена для большинства людей неприятного было действительно очень много.

Джеймс извлек свой голос откуда-то из глубин и произнес:

— Ага. Понимаю.

Мистер Холлингс все больше увлекался своей темой.

— Те, кого называли ведьмами, были большей частью безобидными старыми женщинами. Но были и люди совсем другого сорта. Лекари-шарлатаны. Те, кто кое-как изучил астрологию или алхимию. Ведуны, как они себя называли. Знахари. Колдуны.

— Колдуны? — переспросил Джеймс.

— Да. Они совались во все дела. В Лэдшеме их наверняка было множество. К ним обращались потому, что тогда не было ни врачей, ни полиции и большинство людей твердо верило в магию.

Мистер Холлингс стал стирать написанное с доски. Джеймс с облегчением увидел, как послание Томаса Кемпе исчезло в облаке меловой пыли.

— В наше время мы больше склонны многое считать просто делом случая, — сказал мистер Холлингс, отряхивая тряпку. — И не стремимся непременно найти всему объяснение. Саймон, подбери, пожалуйста, бумаги, они то и дело слетают со стола. И закрой окно, сквозит. Сейчас мы более готовы принимать то, что с нами случается. Называем это судьбой или еще как-нибудь. Быть может, потому, что наши судьбы обычно благополучнее, чем были судьбы наших предков. Если бы мы жили в Лэдшеме в семнадцатом веке, мы искали бы нашим бедам таинственные объяснения. Раз тебя интересуют такие вещи, Джеймс, ты мог бы подготовить собственное отдельное сообщение на тему «Во что верили некогда люди».

— Да, — сказал едва слышно Джеймс. — Я мог бы.

К счастью, рассуждения мистера Холлингса были прерваны. Прозвенел звонок на урок, и в класс вбежали со спортивной площадки все остальные ученики. Остаток дня прошел без напоминаний о случившемся, если не считать того, что мистер Холлингс раз или два шутливо назвал Джеймса «учеником чародея», к большому смущению Джеймса и недоумению остальных.