— Нет, — сказал Берт. — Это мы пробовать не будем. И заговаривать с ним не стоит. Ты ведь, говоришь, уже однажды попытался. Знаешь что? Мы попробуем загнать его в бутылку. — Он положил поперек стула доску, прижал ее коленом и стал распиливать пополам, насвистывая сквозь зубы.

— В бутылку? — переспросил Джеймс, думая, что ослышался.

— Вот-вот! Мне понадобится бутылка и плотная затычка. Лучше всего пробка. И семь свечей.

— Прямо сейчас?

— А почему бы сейчас же и не начать?

Джеймс кинулся вниз. На лестничной площадке он замедлил бег, вспомнив о необходимой осторожности. Дальше он спускался на цыпочках и на цыпочках вошел в кладовую. Из кухни слышался голос матери, говорившей с Эллен, а сверху — успокаивающие, будничные звуки, которые Берт производил молотком и пилой. Джеймс волновался. И потому, что могут спросить, зачем он в кладовой. И потому, что ждал какой-нибудь выходки колдуна. Что он сейчас делает? Может, испугался Берта Эллисона? Или выжидает перед тем, как яростно броситься в контратаку? Судя по тому, как он уже проявил себя, Томас Кемпе был не из тех, кто легко сдастся даже такому невозмутимому противнику, как Берт Эллисон.

На полке в кладовой было несколько пустых бутылочек из-под лекарств. Джеймс выбрал бутылку с самой плотной пробкой и стал искать свечи. Нашлась коробка ярко раскрашенных свечек для именинного пирога с подсвечниками в виде розочек, но они, пожалуй, не подходили. Он поискал еще и нашел пачку простых белых свечей — аварийный запас на случай, если отключат свет. Вот это было как раз то что надо: нечто практичное и серьезное. Он уже взял их, когда дверь вдруг открылась.

— Мама говорит, если ты здесь выковыриваешь изюм из пудинга, чтоб не смел, — сказала Эллен. — А зачем ты берешь свечи?

— Свечи нужны мастеру, — сказал Джеймс. — Надо же ему чем-то спаять полки. Не может он без свечки спаять заклепки. Или цепные колесики. — Он смерил Эллен ледяным взглядом. Невежество Эллен в столярном деле было полным. Это он знал.

Однако на свечи она все-таки смотрела подозрительно.

— Не понимаю… — начала она.

— Где тебе понять! — сказал Джеймс, стараясь прошмыгнуть мимо нее. — Попроси маму объяснить. Очень медленно и старательно, чтобы до тебя дошло. Могу и я объяснить, только позже. — Он стрелой помчался вверх по лестнице, не дожидаясь ответа.

Берт тем временем все убрал со стола и выставил его на середину комнаты.

— Годится! — сказал он. — Бутылку мы поставим посередине, а свечи вокруг. Твой парень что-то притих. Он бы уж должен был себя показать.

— Я тоже так думаю, — сказал Джеймс.

— Может, затаился и хочет посмотреть, что мы затеваем? Это его трубка на полке?

— Да.

Берт подошел и взял ее в руки. В тот же миг окно с треском захлопнулось.

— Ого! Не любит, чтобы трогали его вещи. Вот он какой!

— Может, начнем? — сказал с беспокойством Джеймс. — Что нам надо делать?

— В таком деле торопиться не следует, — сказал Берт. — Потихоньку надо, полегоньку.

Он повозился с бутылкой и свечами, расположил их по своему вкусу, затем чиркнул спичкой и зажег свечи. Их пламя сперва заколебалось, потом загорелось ровными овальными язычками.

— Занавески лучше задернуть, — сказал Берт. — Чтобы к нам не заглядывали. А ты придвинь себе стул и садись.