— Я скажу, — медленно произнес Джеймс, — что кто-то хочет мне больших неприятностей.

— Кто же это может быть, по-твоему?

Скворцы задрали клювы в синее небо и засвистали. Миссис Верити вязала. Джеймс посмотрел на полисмена, полисмен ответил ему ничего не выражающим взглядом.

— Я правда не знаю, — сказал Джеймс.

Снова наступило молчание. И вдруг его осенило.

— Скажите, в котором часу разбили окно в аптеке?

Лицо полисмена стало более выразительным, но это выражение напомнило Джеймсу, что полисмены привыкли сами задавать вопросы, поэтому он добавил:

— Пожалуйста.

— Около пяти, — сказал полисмен.

— А мы в это время были на реке. Мы с Саймоном. То есть Саймон и я. Мы сразу после школы пошли к археологам.

— И говорили с ними?

— Да, с одним из них.

— А когда вернулись?

— Не знаю точно. Только что. Сейчас.

— По дороге встретили кого-нибудь из знакомых?

— Нет. То есть да. Мистер Холлингс как раз въезжал к себе в гараж, а мы шли мимо. Он даже помахал нам.

Обстановка в комнате разрядилась. Миссис Харрисон, все время стоявшая у камина по стойке «смирно», тяжело опустилась в кресло. Мистер Харрисон закурил трубку. Эллен сказала:

— Как типично!

— Тогда это снимает с вас подозрение, — сказал полисмен.

— О! — сказал Джеймс. — Да, слава Богу.

— Может, с кем-нибудь вышла ссора? С кем-нибудь в школе?

— Нет, — сказал Джеймс.

— Точно?

— Совершенно точно.

Полисмен обратился к мистеру Харрисону:

— Примите мои извинения, сэр. Проверить, конечно, придется. Но если мальчик говорит правду, то он здесь ни при чем.

— Я понимаю, — сказал мистер Харрисон. — Какие тут могут быть извинения!

— Чашку чаю?.. — предложила миссис Харрисон.

— Нет, благодарю вас, мэм. Я спешу.

Полисмен вышел. Вошел Тим. Миссис Верити передвинула свой — стул, чтобы видеть, как полисмен поедет по улице.

— Вот МНЕ бы чаю, — сказал Джеймс. — Если, конечно, предложат.

— И все-таки ты наверняка с кем-то подрался, — сказала Эллен. — С какими-нибудь большими мальчишками.

Она говорила это уже в третий раз.

— Нет, — сказал Джеймс. — Такого не припомню.

Он говорил как бы смирившись, но очень тревожился. В этот раз пронесло. А в следующий?

— Ты разве не зол на них?

— Нет. То есть да. Страшно зол. Придется выяснить, кто это, и разделаться.

Эллен смерила его долгим, подозрительным взглядом.

— Совсем ты не зол. И вообще говоришь непохоже на себя.

Джеймс сказал:

— А я, может быть, заболеваю. Скорее всего чумой. Ко мне лучше не подходить близко.

Он вышел в сад и долго бродил в сумерках под яблонями, полный мрачных мыслей. Ближайшее будущее таило грозные опасности. Дом позади него угрюмо чернел на фиолетовом небе, а в доме затаился Томас Кемпе, точно ядовитый паук, готовящий гибель. Нужен был Арнольд, но Арнольд был в необозримой дали, из которой однажды возник. В солнечном июне 1856 года; лазил по деревьям, или удил рыбу, или лакомился кемберлендским пудингом.

А меня бросил здесь одного, думал Джеймс. Или почти одного. Только Саймон и Берт Эллисон.