Двум остальным Чареос разрешил перейти к помосту, но они там не преуспели. Акарин стал просить, чтобы ему тоже позволили.

— Иначе они будут смеяться надо мной. Пожалуйста, позвольте мне попробовать.

Чареос кивнул. Мальчик взобрался по доске и заковылял к веревке. Под его тяжестью бревна катались не так сильно, как у остальных. Он ухватился за веревку, но упустил ее и свалился прямо в лужу. Раздался громкий всплеск, сопровождаемый хохотом остальных мальчишек.

Акарин вылез из грязи, моргая, чтобы не расплакаться.

Всегда найдется кто-то, кто служит посмешищем для других. Чареос знал это. Такова природа человеческой стаи.

Он увел всех на луг, открыл ящик с мечами, масками и кольчугами и разбил мальчиков на пары, поставив Патриса с Акарином.

— Почему я должен драться с Хрюшкой? — спросил, подойдя к учителю, княжеский сын.

— Потому что вы — самый лучший.

— Не понимаю.

— Покажите ему, как это делается.

— А мне кто покажет?

— Когда вы станете офицером, у вас под началом будет много солдат, и не все они будут первостатейными воинами. Вы должны уметь добиться от каждого наибольшего, на что тот способен. Акарин с вами добьется большего, чем с любым другим мальчиком... а вас буду учить я.

— Значит, он переходит на мое попечение?

— Я верю, что это пойдет на пользу как ему, так и вам.

— Хорошо, посмотрим.

К концу занятий Акарин многое почерпнул от Патриса, хотя его руки и ноги покрылись многочисленными синяками от деревянного учебного меча.

— Увидимся завтра, господа, — сказал Чареос, и мальчики устало побрели по домам. — Завтра еще не то будет, — промолвил он им вслед.

На следующий день мальчики собрались у колышков, и Чареос вышел к ним. Акарина не было — его место занял какой-то худенький мальчик.

— Это кто же такой? — спросил Чареос.

— Мой кузен Алейн, — ответил Патрис.

— А где Акарин?

— Он решил отказаться от уроков.

— Не вы ли подсказали ему это решение?

— Да, я. Вы были неправы, учитель. Когда я стану офицером, я не потерплю у себя никого, кто не был бы превосходен во всех отношениях, — и уж конечно, никаких жирных свиней у меня не будет.

— У меня тоже, молодой господин. Предлагаю вам и вашему кузену немедленно удалиться. Остальные могут начинать бег между колышками.

— Ни с места! — приказал Патрис, и мальчики застыли кто где стоял. — Вы посмели оскорбить меня? — сказал он Чареосу.

— Вы сами навлекли это на себя, мой господин, — ледяным тоном отрезал Чареос, — и я не могу более служить вам. Поскольку эти юноши — ваши друзья и в какой-то мере зависят от вашего благорасположения, я не стану просить их оставаться. Уроков больше не будет. Желаю всем доброго дня.

Чареос откланялся и пошел прочь.

— Вы поплатитесь за это! — крикнул ему Патрис. Монах, не отвечая ему, вернулся к себе. Гнев душил его, но злился он не на Патриса, а на себя: надо было это предвидеть. Княжеский сын — хороший атлет, но нрав у него дурной. С его надменностью и жестокостью сладить невозможно. Успокоившись, Чареос побрел в библиотеку и там, в тишине и прохладе, принялся за труды философа Неусина. Увлеченный этим занятием, он не заметил, как пролетели часы. Потом кто-то тронул его за плечо.

— Князь ждет тебя в главном зале, — сказал настоятель.

Чареос прошел сквозь зеленые своды сада к ступеням, ведущим в зал.