— Я погружаюсь в транс.

Флора задержала дыхание и схватила руки Ашера Сибелиуса и новой женщины. Зажмурилась, выждала, сколько могла, борясь с искушением вдохнуть; наконец она судорожно дернулась, втянула воздух в легкие. Выждав еще немного, она сказала:

— У нас столько гостей из другого мира!

Те, кто бывал на сеансах раньше, загудели в знак одобрения.

Флора чувствовала, что молодой человек смотрит на нее, ощущала его цепкий заинтересованный взгляд на своих щеках, волосах, шее.

Она опустила глаза и подумала: начать надо с Виолет, это убедит молодого человека. Флора уже знала ее историю, но пока не торопилась. Виолет Ларсен была отчаянно одинока. Пятьдесят лет назад она потеряла единственного сына. Однажды вечером мальчик заболел эпидемическим менингитом, и ни одна больница не приняла его из-за боязни заражения. Всю ночь муж Виолет возил малыша из больницы в больницу. На рассвете мальчик умер у него на руках. Горе сломало отца, и он умер годом позже. Эта роковая ночь навсегда погасила счастье женщины. Виолет стала бездетной вдовой. И прожила так полвека.

— Виолет! — прошептала Флота.

Старуха подняла на нее слезящиеся глаза:

— Да?

— Здесь находится ребенок, ребенок, который держит за руку мужчину.

— Как их зовут? — дрожащим голосом прошептала Виолет.

— Их зовут… Мальчик говорит, что вы всегда звали его Юссе.

Виолет беззвучно вскрикнула и прошептала:

— Это он, мой маленький Юссе.

— А мужчина… мужчина говорит, что вы знаете, кто он. Вы — его цветок.

Виолет кивнула, улыбнулась:

— Это мой Альберт.

— Они передают вам… — серьезно продолжала Флора. — Они говорят, что находятся рядом с вами каждый день, каждую ночь и что они никогда не оставляют вас в одиночестве.

Крупные слезы покатились по морщинистым щекам Виолет.

— Мальчик просит вас не горевать. Он говорит: мама, мне хорошо. Папа все время со мной.

— Мне так вас не хватает, — всхлипнула Виолет.

— Я вижу мальчика, он стоит прямо рядом с вами, касается вашей щеки, — прошептала Флора.

Виолет тихо заплакала; все молчали. Флора ждала, пока жар стеариновой свечи подожжет стронциевую соль, но дело затягивалось.

Она пробормотала что-то себе под нос, размышляя, что же предпринять. Закрыла глаза и принялась тихонько раскачиваться на стуле, бормоча:

— Их здесь много… Так много… Они теснятся в узких воротах, я ощущаю их присутствие, они тоскуют по вас, так хотят поговорить с вами…

Флора замолчала — свеча на подносе наконец затрещала.

— Не ссорьтесь там в дверях, — тихо проговорила Флора.

Потрескивающая свечка внезапно вспыхнула красным пламенем; кто-то из участников сеанса вскрикнул.

— Тебя мы не ждем, ты останешься за дверью, — решительно произнесла Флора и подождала, когда красный огонь погаснет. — А сейчас я хочу поговорить с мужчиной в очках… Да, подойди ближе. Как тебя зовут?

Она прислушалась, наклонив голову.

— Ты хочешь, чтобы все было как всегда. — Флора повернулась к участникам. — Он хочет, чтобы все было как всегда. Пусть все будет как всегда — котлеты, вареная картошка и…

— Это мой Стиг! — выдохнула женщина, сидевшая рядом с Флорой.

— Трудно расслышать, что он говорит. Их здесь так много, они перебивают его…

— Стиг, — шептала женщина.

— Он говорит — «прости»… он хочет, чтобы вы простили его.