— Они не сошли с полотен, — говорит Кристи. — Просто в окончательных вариантах ее картин поселялись духи.

Они были как бы отдельны от картин Изабель и тем не менее каким-то образом с ними связаны.

— Каким же образом? — спрашивает Аарон.

— Помнишь тот большой пожар на острове, когда сгорела и ее мастерская? Когда она потеряла свою студию и все свои картины?

— Да.

— Духи тоже погибли, когда сгорели рисунки, — говорит Кристи. — Все погибли, кроме тех, чьих изображений в мастерской не было.

Выражение лица, которое появляется у Аарона, заставляет меня еще раз усомниться в оценках Саскии. Такая готовность к пониманию, такое сочувствие — вовсе не то, чего мы ожидаем от законченного подлеца.

— Господи! — восклицает он. — Значит, она перешла на абстрактную живопись…

— Чтобы больше не чувствовать себя ответственной за жизнь и смерть духов, — договаривает Кристи.

— Понимаю, — говорю я. — Значит, если Холли и ее друзья действительно привлекли на сайт Левиафана, то все, что произошло в Сети, повлияло и на него.

— Но вы говорили, что Левиафан не может принимать никакого физического обличья, — замечает Рауль.

— Я тоже полагала, что не может, — говорю я. — И возможно, так и есть. Посмотрите, что с ним произошло, когда Либрариус втиснул его в это тело.

— Но если он и является Вордвудом…

— Но ведь это же не физически, правда? Мы-то тоже находимся тут, но представляем собой всего лишь информацию в цифровой форме.

— Наверное, — отвечает Рауль, хотя, похоже, его не убедили.

А может быть, он просто не знает, что и думать. Я, честно говоря, не знаю.

— Кто знает, — говорю я спустя несколько секунд. — Вообще-то, в Мире Духов я нагляделась всякого и знаю, что существует нечто… или нет — так вопрос не стоит. Если это перед тобой — ты в это веришь. И начинаешь об этом думать. Мы столького не знаем даже о нашем Условном Мире, о том, из которого пришли сюда. А уж когда речь заходит о Мире Духов — тут количество того, что мы не знаем, сразу надо умножать на тысячу.

Все замолкают, чтобы переварить это. Я думаю о Мамбо и о том, как быстро перестает казаться странным, что твой друг — шарик с руками и ногами. И мне до сих пор это не кажется странным. Она не какой-нибудь уродец. Она просто Мамбо.

— Значит, он… он все еще здесь? — спрашивает Боджо, возвращая нас к Левиафану.

— Я его чувствую, — отвечаю я. — А вы разве нет?

Все, кроме Сюзи, качают головой.

— Я что-то чувствую, — говорит она. — Но это не то, что было раньше.

— Возможно, это потому, что Либрариус был среди тех, кто дал тебе внешнюю оболочку и послал тебя в мир.

— Наверное, — говорит она.

Но в ее голосе слышна неуверенность. Возможно, потому, что ей не хочется, чтобы все обстояло именно так. Я ее понимаю. Будь у меня выбор, я бы, разумеется, предпочла считать своим «папой» Левиафана, а не какого-то урода — духа по имени Либрариус.

— Мы можем поговорить с ним? — спрашивает Кристи. — С духом Вордвуда? Можем спросить его, что стало с теми людьми, которые пропали?

В действительности он хочет спросить: как нам найти Саскию? И я хочу задать тот же самый вопрос. Только вот…

— Не знаю, — отвечаю я ему.