По высокому мосту, перекинутому через реку, прошел со звоном трамвай. Свет луны серебристой дорожкой лежал на льду, и дорожка тянулась до другого берега. На той стороне реки вспыхивали фары машин…

Кремлев стал подниматься в гору. Навстречу ему шли трое. Мужчина, счастливо улыбаясь, обнял за плечи малыша лет десяти, женщина обеими руками держалась за руку мужа. Все трое с увлечением тихо напевали какую-то песенку.

И вдруг, с особенной силой, Сергей Иванович почувствовал себя одиноким. «Напрасно отпустил Василька», — подумал он и совершенно безотносительно к этой мысли возникла другая: «Как относится ко мне Аня?»

Он впервые произнес ее имя, не прибавив отчества, и оно сразу сделалось близким. Девушка предстала перед ним такой, какою увидел ее в первый раз, когда только что пришел в школу. Словно для того, чтобы вытеснить, зачеркнуть этот недозволенно возникший образ, он стал думать о своей погибшей жене.

Кремлев встретил ее на пароходе, когда был студентом последнего курса и ехал в дом отдыха; она училась на геологоразведочном факультете к направлялась к тетке в Феодосию. Познакомились непринужденно и просто, как это умеют делать студенты. На третий день путешествия им уже казалось, что они знают друг друга давным-давно, и невозможно было представить, что пройдет еще несколько часов и придется расстаться навсегда.

Пароход приближался к Феодосии.

— Я вас очень прошу проехать со мной еще немного, — взволнованно сказал Сергей, понимая, что просит о невозможном.

— Ну, что вы, как же это я вдруг?.

— Я вас очень прошу… — он взял ее руку в свою, — что мне сделать, чтобы вы согласились?

Таня смущенно смотрела на юношу (Сергей Иванович, как сейчас, видел ее глаза), стараясь придать разговору шутливый тон, сказала:

— Доплывите до берега!

До пристани было километра два. Не успела девушка опомниться, как Сергей, оставшись в одних плавках, прыгнул в море.

На палубе началась паника, послышались крики:

— Человек за бортом!

Пароход убавил скорость, остановился, стали спускать шлюпку. Пловец удалялся к берегу. Капитан, узнав от Тани в чем дело, чертыхнулся и проревел в мегафон:

— Поднять шлюпку!

Сергей благополучно доплыл до берега, и Таня поехала с ним дальше. Через год они поженились, но жизнь их сложилась так, что Тане надо было ехать в экспедицию, а ему — учительствовать в дальнюю деревню. Если подсчитать все время, что им довелось пробыть вместе, не набралось бы и двух лет.

Во время войны он дважды, после госпиталя, приезжал домой. Встречи приносили большую радость, расставание — боль. В этих встречах было что-то очень хорошее, как сама молодость, но, кто знает, может быть, большую цену имеют чувства уже устоявшиеся, прошедшие испытания на прочность в долгой совместной жизни, когда возникает стойкий и сильный пламень, согревающий ровным теплом, когда любящие сближаются навсегда в горестях и радостях, трудностях и невзгодах?

Он снова вспомнил стихи: «Любовь с хорошей песней схожа, а песню нелегко сложить».

Грустно усмехнулся: «Что это у меня сегодня лирическое настроение?»

Вадима Николаевича Кремлев дома не застал.

— Вечно пропадает в школе, — недовольно пояснила Люся.

В комнате пахло печеными яблоками и едва ощутимо — духами. На столе, покрытом скатертью с длинной бахромой, лежала потрепанная книга — «Тайна Чортова острова».

— Развлекаюсь, как могу, — сделала Люся милую гримаску и особым движением, словно бы коготками, приподняла и передвинула назад накладные плечики блузки. — Мой педагогус все занят государственными делами.

Закинув руки за голову, она стала перебирать волосы, словно просушивая их.