Адам шевельнулся. Я слышала его, хотя он не был в поле моего зрения.

– Мерси, – прохрипел он. Охранник рассмеялся.

– Мерси? Здесь ты этого не найдешь.[23] – Он протянул руку и потрепал Джесси по щеке. – До следующей встречи, ангел.

Я вспомнила, что Ангелом называет Джесси Адам, и меня слегка затошнило. Дверь закрылась, засов встал на место. Я подождала, пока вервольф спустится, прежде чем выйти из шкафа. Джесси по‑прежнему смотрела в стену.

Голова Адама снова упала на грудь, и я не могла не дотронуться до него, чтобы убедиться, что он еще дышит. Потом подошла к его дочери.

С того момента как охранник снова ее связал, она не изменила позу. «Еще два часа, и можно будет их освободить», – подумала я, роясь в сумке, чтобы найти что‑нибудь и разрезать веревки Джесси. Я не могла оставить ее в таком виде.

Не знаю, почему я прихватила с собой кинжал Зи или почему взяла из сумки его, а не перочинный нож, но он оказался в моей руке, словно там было его место.

Когда я уперлась коленом в кровать, Джесси дернулась, поэтому я притронулась к ее плечу.

– Это я, Мерси. Больше никто тебя не обидит. Но тебе нужно не шуметь, если сможешь. Я сниму веревку и посмотрю, что можно сделать с лентой.

Как только я заговорила с ней, она от полной неподвижности перешла к сильной дрожи, как будто замерзла. В комнате было холодно, а ее ничем не укрыли, так что, возможно, это часть проблемы, предположила я. Но она сильно втягивала воздух – трудная задача, учитывая, что дышать она могла только через нос.

Я притронулась к лезвию пальцем. Острое, но не настолько, чтобы перерезать веревки без труда. Я. просунула лезвие между путами и рамой кровати и едва не порезалась, потому что, когда потянула, почти не встретила сопротивления. Вначале я решила, что кинжал выскользнул из‑под веревки, но та была аккуратно разрезана надвое.

Я с уважением взглянула на кинжал. Мне следовало бы догадываться, что всякое оружие, которое Зи использует для защиты, таит в себе немало сюрпризов. Я освободила и ноги Джесси, и она подтянула колени к груди и обхватила их руками. Слезы покатились по ее лицу, и я с минуту растирала ей спину. Когда она слегка успокоилась, я снова порылась в сумке и достала небольшой, дорожный флакончик ВД‑40.

– Наряду с уксусом и пищевой содой, смазочное масло ВД‑40 – чудеснейшее открытие века, – сказала я Джесси. – Сейчас мы с его помощью ослабим скотч.

Я не была уверена, что получится, хотя с помощью этого масла я очищала машины от остатков ленты. Масло подействовало, и я смогла осторожно отлепить ленту от кожи. Когда достаточно ленты освободилось, я просунула под нее кинжал и перерезала возле уха. Сейчас волосы меня не беспокоили – прежде всего нужно было позаботиться о лице.

Лента снималась так же легко, как с машин. Немного погодя рот Джесси был свободен, и я отрезала остальную часть ленты, так что она оставалась только в волосах.

– Ужасный вкус, – прохрипела Джесси, вытирая рот полой пижамы.

– Мне тоже не нравится, – согласилась я, потому что раз или два, когда забывала вымыть руки, масло попадало в рот. – Давно ли ты не пила?

– С того времени как привели папу, – прошептала она своим коленям. – Когда я начинала говорить, он вскакивал, чем бы его ни напичкали, поэтому мне залепили рот. Мне казалось, наркотики на вервольфов не действуют.

– Этот действует. Хотя не думаю, чтобы так, как им нужно, – ответила я, доставая из сумки термос с кофе. – Мне следовало захватить воду. – Я поднесла ко рту Джесси крышку термоса с ароматной жидкостью.