— …Ты представляешь, она его, видите ли, не любит!.. — возмущенно сказала Фира и тут же по-детски попросила: — Только не говори Фаинке.

Кутельман кивнул. До этой ночи ситуация была щекотливая — девочки, Фира с Фаиной, любят друг друга, как родные по крови люди, а Фира Таню не хочет. Встречаясь на воскресных обедах, Фира с Фаиной смеялись, и как всегда он физически ощущал их любовь друг к другу, девочки говорили о работе, о Левиных успехах, обо всем, но ни слова о главном — о романе детей. Такая уж Фира, серый кардинал, управляет всеми, как кукольник куклами, и неприятную для себя ситуацию с блеском разрешила: она отношения детей не заметила, значит, отношений нет. Фаина не обижалась, она умеет быстро понимать, чего хочет Фира, — нет романа, так нет.

Почему, может быть, девочки ненормальные? Ну… все немного ненормальные, а между ними с детства установилось — Фира заказывает музыку, Фаина пляшет. Такая долгая история между ними, слишком долгая, чтобы разобрать все ниточки по одной. Фаина любит подругу, возможно, самой страстной безоглядной любовью, на которую способна, и у нее, очевидно, есть некоторое чувство вины за нынешнее, так ярко неравное положение. У одной достаток, карьера, квартира, муж профессор, у другой долги, коммуналка, муж-неудачник. Бедная Фирка, она руководствовалась в жизни простым правилом: за каждым плохим поступком следует наказание, за хорошим награда. Но где ее награды? Фира, так страстно боровшаяся за правильность жизни, за все, что Фаине досталось без усилий, во всем проиграла, и от ее усилий ничто не зависит, хоть разбейся: Илья не защитится, отдельной квартиры не будет. Дело не в вульгарной зависти, Фирка независтливая, не мучается их материальным достатком, здесь другое — растерянность бегуна, взявшего правильное направление и уткнувшегося в стенку носом… Но как-то они между собой установили равновесие: у Фаины есть все, чего нет у Фиры, зато у Фиры ребенок — гений.

Лева — ее реванш, главное достижение, и что же, лучшее, что у нее есть, вот так просто взять и отдать? Ведь у Фаины и так есть все… а теперь еще и Лева?! Это как будто незаслуженно разделить чужой успех. Кутельман усмехнулся — если бы его мысли были открыты Фире, она убила бы его, разорвала на части — как можно подозревать в ней такую гадость! Но это не была гадость, просто жизнь, и все ли его мысли так красивы, чтобы в любую минуту он мог открыть их людям? Он любит ее всю, со всеми ее чувствами, явными и подсознательными, красивыми и не очень… Месяц назад они с Фаиной болели гриппом, и Фира, заразившись от них, заболела. И кто с температурой под сорок брел по их квартире, держась за стены, с чаем ему и Фаине, кому температура не температура, кто всегда может?

Ну, а «не говори Фаинке» означало: Фира не хочет, чтобы Фаина знала, что у блестящего Левы проблемы, что у нее плохо в том единственном, что всегда было прекрасно… Вот бесовское самолюбие! Маленькая моя, погрузневшая, с яркой, седой в черных волосах нитью… Бедная, маленькая, за целую жизнь не заметила его любви, ведет безуспешную битву за первое место в Левиной жизни… Если бы Таню нужно было вынести из огня, Фира бы вынесла, если бы нужно было отдать ей последнее, отдала бы все… Все, но не Леву.

— Эмка! Ты не будешь молча смотреть, как он рушит свое будущее! — энергично сказала Фира.

— Но что я могу сделать?..

Беспомощная интонация напомнила Фире Илью, и она досадливо вздохнула — мужчины… даже самому лучшему из них приходится говорить, что он может.

— Ты поговоришь с Таней. Таня скажет ему, что она его любит. И заставит поехать на олимпиаду. Скажет, что будет любить его, только если он поедет.

Кутельман улыбнулся. Слава богу, пришла в себя! Ну, Фирка, ну, молодец! Ведет себя как хороший полководец: отступает, но не сдается.