– А кожно-гальваническая – что означает? – полюбопытствовал все тот же Виталик.

– А то, потеешь ты при ответе на вопрос или нет, – ответила искушенная в вопросах медицины Диана Плечистая.

– Так я всегда потею! – доложил коллективу сисадмин.

– Ты дашь мне закончить или нет? – свел к переносице брови Габаритов. – Так вот, я экономить не стал и заказал компьютерный полиграф нового поколения, который показывает 12 параметров, в том числе… так, читаю: «Давление периферических сосудов, голосовые и мимические реакции, тремор…»

– Тремор – это когда руки трясутся, – не дожидаясь очередного вопроса Виталика, дала разъяснение Плечистая.

Но сисадмин все-таки встрял:

– Да мало ли они от чего трястись могут! У меня, например, когда я с вечера свою норму пива хоть на самую малость, на одну-две бутылки переберу, пальцы поутру прямо ходуном ходят.

– Елена Тиграновна, – обратился Габаритов к редакционному юристу, – попросите этого специалиста, который с аппаратом, внести в список обследование на пристрастие к алкоголю и наркотикам.

– Оппа-на! – раздался откуда-то с задних рядов то ли вскрик, то ли вздох.

– В принципе основные задачи, поставленные мной перед полиграфологом, я вам могу сейчас назвать, – решив проявить великодушие, продолжил Габаритов. – Елена Тиграновна, где текст нашей заявки? Спасибо. «Выявление отношения сотрудников к конкурирующим структурам». Для особо тупых поясняю: кто сливает в «Истину» и «Авангард» информацию, кто вообще туда звонит и общается с врагами на тусовках и всяких происшествиях. И второе: «Определение скрытых деструктивных намерений сотрудников в отношении компании и ее руководства». Здесь все ясно. Полиграф должен выявить не только тех, кто поносит последними словами родную редакцию и ее руководителя на стороне, но и тех, кто держит такое при себе, в мыслях.

И опять перед глазами Ули встала Пепита, а в ушах прозвучали ее слова: «Оруэлл написал про некую страну, где все основано на страхе, где преступлением является даже не протест – это давно искоренено, а сама мысль о непослушании Вождю».

Занятая своими мыслями, Уля пропустила начало тирады босса. Застала только конец:

– …не понятна ваша реакция.

«Надо вызваться идти на этот полиграф первой», – решила Уля, но ее опередил Кососаженный:

– Я с тобой, Алиджан, полностью согласен. Этот полиграф – очень полезная вещь. Я готов вот прямо сейчас пройти на нем обследование.

– Я тоже готова, – фыркнула Уля. – Мне скрывать нечего.

После собрания, плавно перетекшего в «летучку», а потом в планерку, Асеева тормознулась в кабинете босса, чтобы отдать ему маленький презент – бутылку гаванского рома, купленного в дьюти-фри. Сам Габаритов почти не пил, но любил угощать высоких гостей коктейлями собственного приготовления, а в качестве обязательного ингредиента использовал светлый ром.

– Ты про Дуговскую-то знаешь? – спросил шеф, пряча подарок на антресоли одежного шкафа.

Уля кивнула.

– Жалко, конечно, бабенку, но только она сама виновата. Неужели не понимала, что на ней он никогда не женится, что ему птица другого полета нужна?

– Алиджан Абдуллаевич, а вы про свадьбу знали? – решилась задать вопрос Асеева.

– Конечно, – самодовольно улыбнулся Габаритов. – У Левы от меня секретов нет. Знаю, знаю, что хочешь спросить, – с досадой поморщился Алиджан Абдуллаевич.