Как прегорько та персона убивалася,

Убивалась, говорила таковы слова:

«Ах, и было ж мною попито-поедено,

На пуховых на перинах да полежано!

Ох, житьё моё ты барское, привольное,

Навсегда, моё житьё, ты миновалося.

Все богачества мои да все владения,

Нажитые, родовые все и женины,

По рукам пойдут мужицким, по мозолистым,

Беднотою неумытою поделятся.

Ох ты, горюшко моё, ты, горе горькое,

И с чего ты, злое горе, приключилося,

Лиходеем на меня каким ты наслано?

Уж вы, белые палаты, зданье Смольное,

Будь ты, Смольное, навеки трижды проклято!

Чтоб ты в землю без остатку провалилося!

Что пригрело ты смутьяна неуёмного,

Главаря всей чернокостной буйной сволочи,

Батраков ли всех лихого обольстителя,

Всей ли жизни моей барской погубителя,

Верховода ли Совета окаянного,

Что Рабочего Совета да Солдатского!

Как пойду я помолюся всем святителям:

Милюкову — Сладкопевцу Дарданельскому,

Церетели и Авксентьеву — угодничкам,

Пред иконою святою, пред Калединской,

Пред Корниловской иконой чудотворною

Я зажгу по две свечи, свечи пудовые:

«Вы, отцы мои, святители-угоднички,

Уж вы сжальтеся над нашей барской участью,

Отведите от нас беды величайшие:

Одолела голытьба нас бесталанная!»

Помолюся — будет чудо — глас услышится:

«Всё пойдёт по-стародавнему, по-прежнему:

Не владеть крестьянам пахотью помещичьей,

Не видать голодной рвани вольной волюшки,

Не бывать вовеки царствию батрацкому!»

XV

О правительстве о новом

Уж обмолвился я словом,

Не касаяся имён,

Кто дурак и кто умён.

Не хотелось, между нами,

Стих марать их именами.

Но, чтоб нити все связать,

Мне придётся рассказать

О министре самом главном

И конце его бесславном.

Чтобы дать его портрет —

Добрых слов в запасе нет,

А браниться неуместно.

Полагаю, всем известно,

Что он Керенским звался.

Но откуда он взялся?

От эсеров, вот откуда!

Легковеры ждали чуда:

Адвокат, мол, говорлив,

Говорлив, да не сварлив.

Бывши в Думе депутатом,

Объявлялся демократом,

Значит, станет за народ.

Вышло ж всё наоборот.

Не туда он руль направил,

С бедной братией лукавил,

С богачами жил в ладу

И дудил в одну дуду.

Лебезя пред богачами,

Упивался их речами.

Богачи ж — не знал холоп —

Под него вели подкоп.

Телеграмма — трах! — из Ставки:

«Убери-ка ноги с лавки

Да проваливай ко псам!

Подудить хочу я сам!»

Адвокатик, взвывши матом,

С просьбой слёзною к солдатам:

«Помогите! Караул!»

Поднялся в казармах гул:

«Шут с тобой! Помочь нетрудно,

Только правишь ты паскудно.

Не исправишься — гляди:

Тож от нас добра не жди!»

XVI

Дурака учили мало.

Офицерство не дремало.

Как Корнилов-генерал

Артиллерию сбирал:

«Вы, ребята-ребятушки,

Заряжайте свои пушки

Да начните-ка палить,

Чтоб правительство свалить.

Мне правительство не мило,

Бунтарей не догромило.

Канителить неча зря.

Погуляли без царя!»

Отвечали тут солдаты:

«Вона, брат, махнул куда ты!

Нет, Корнилов-генерал,

Не на глупых ты напал.