Погуляли без царя!»

Отвечали тут солдаты:

«Вона, брат, махнул куда ты!

Нет, Корнилов-генерал,

Не на глупых ты напал.

Вот, пожалуй-ка в кутузку,

Петля будет на закуску!»

XVII

Что же сделал адвокат?

Наплевавши на солдат,

После доброй их подмоги

Обивать, злодей, пороги

К богачам пошёл опять.

«Ах, должны же вы понять,

Что для вас я — друг ваш верный,

Ваш слуга нелицемерный

И что вас я под беду

Никогда не подведу.

Чёрный люд мы успокоим:

Предпарламентик устроим,

Членов так мы подберём,

Чтоб не пахло бунтарём.

Словом, будет — говорильня,

И буфетик, и курильня.

Пусть там малость погалдят:

Этим нам не повредят.

Мы к ним раз-другой заглянем,

Месяц как-нибудь протянем,

Через месяц поглядим:

Хорошо ли мы сидим?!»

Посидели две недели

И тормашкой полетели.

«Коемуждо поделом!»

Вышел сразу перелом.

Люд рабочий да солдаты,

Окружив дворцы-палаты,

Объявили власть свою!

Трудовой народ в бою.

Час назад войска шли мимо,

Видел Ваню я и Клима,

Может быть в последний раз.

Прощание

Кончен, братцы, мой рассказ.

Будет, нет ли — продолженье?

Как сказать? Идёт сраженье.

Не до повести. Спешу.

Жив останусь — допишу.

А погибну? Что ж! Простите.

Хоть могилку навестите.

Там, сложивши три перста,

У соснового креста

Средь высокого бурьяна

Помолитесь за Демьяна.

Жил, грешил, немножко пил,

Смертью грех свой искупил.

25 октября/7 ноября 1917, Петроград

XVIII

В дни октябрьской славной схватки

Мы простилися, ребятки;

Я, готовясь пасть в бою,

Сам оплакал смерть свою.

Есть в том чудо, нет ли чуда,

Но… я жив ещё покуда

И, буржуям на беду,

С вами речь опять веду.

Да, на чём я кончил, кстати?

Пров Кузьмич скулил у бати,

Поминая бабкин квас:

«Жди несчастья каждый час!»

«Жди несчастья». Ненароком

Оказался Пров пророком:

Скоро впрямь стряслась беда,

Вроде «Страшного суда».

В день «Косьмы и Дамиана»

Вышло солнце из тумана,

Сквозь узорное стекло

В церковь луч свой навело.

В церкви уймища народу.

Поп кропило тычет в воду.

Окропивши всех водой,

Батя, бледный и худой,

И приметно спавши с тона,

«Братья! — речь повёл с амвона. —

Сообщу вам злую весть:

Дней тому примерно шесть,

К нашей общей всей досаде,

Приключился в Петрограде

Вновь большой переворот:

Большевистский всякий сброд,

Мразь фабричная, матросы,

Словом, всякие отбросы

(Чтоб им, иродам, пропасть!)

Захватили в руки власть.

Первым подлым их декретом

То, что было под запретом

И в веках освящено,

Всё как есть отменено.

Все помещичьи именья,

Монастырские владенья

И церковные — равно —

Всё теперь уравнено,

Всё, по божью попущенью,

Предаётся расхищенью,

Грабежу и дележу!

Братья! Что я вам скажу?!»

Но… не кончил батя речи.

Кто-то взял попа за плечи

И, тряхнув, промолвил: «Вон!»

Тит взобрался на амвон!.