— Радость моя. Единственная. Любимая.
Ивик замерла. Боль исчезла - совсем. А в следующую секунду ничего не стало вокруг - только она одна, и правая рука повисла плетью, и впереди - почти два десятка дарайцев, они все еще шли на нее, не скрываясь, они осмелели, но Ивик встала на колено, чуть скривившись набок, и протянув левую руку, выпустила на волю родившийся образ - черная косая стена рассекла пространство, черно-серая рваная мгла, пронизанная огненными молниями, разрезала воздух и землю, как масло ножом, вонзилась в шеренгу вангалов, раскидывая и убивая… Ивик слышала крики, и машинально успевала строить защиту вокруг себя, дорши не переставали атаковать, но вот их атаки захлебнулись…
Зачем? Да просто чтобы выжить. Он же хотел, чтобы я жила.
Ивик хотела нащупать шлинг - и не могла, одной рукой - никак. Но теперь уже все было нормально. Она корчилась и кривилась от боли, стискивала зубы, но удерживала и медленно поворачивала по оси страшную рваную кляксу перед собой. В бешеном напряжении поднялась на ноги. Шагнула вперед, последний рывок - доршей впереди больше не было. Остались неподвижные тела, засыпанные странным серым пеплом. Ивик только осознала это - и рухнула на колени, а потом - вниз лицом, на серую, холодную почву.
Кровь, кажется, уже не текла. Наверное, крупные сосуды не задеты. Левая половина тела обожжена. Ивик исхитрилась посмотреть на свою левую руку, которой только что уверенно действовала - рукав спекся с кожей в черно-серую корку, пальцы покрыты волдырями. Господи! Но боли пока не было, первая стадия шока - видимо, эйфория первой стадии и помогла Ивик справиться с врагом. Болело лишь справа, что же там было, что за гадость, и правая рука болела нестерпимо, особенно выше локтя - перебита, видно, кость. Сердце колотилось. Ивик подняла голову. Надо как-то встать… идти. Нет, встать никак. Ползти. Где келлог?
Если бой кончится, ее найдут. Или не найдут. Она слишком далеко.
Ивик кое-как, левой рукой, с громкими стонами достала келлог - он превратился в спекшийся камешек. Ивик заплакала и уронила голову.
Ее, кстати, и дорши могут найти опять. Как плохо… как пить хочется… Там рюкзак где-то был, но его теперь не достать. Даже если он и уцелел. Что же делать-то? Ивик подняла голову. Там, впереди, метрах в двадцати от нее, мерцали несомненные признаки врат.
Так бывает - внезапно открываются новые. Почему - на этот вопрос пока никто не может ответить. Просто они появляются. Всегда перед человеком - никак иначе. Чтобы открыть новые врата, нужен человек.
Ивик поползла вперед. Это оказалось неожиданно трудно. Левое бедро тоже будто парализовано. Как и правая рука. Как же она стояла на ногах? Выбрасываешь вперед левую руку… толкаешься правой ногой. Сквозь боль. Подтягиваешься. Да ей и до врат не доползти. Слезы текли градом, и раз за разом Ивик преодолевала себя, выбрасывая руку, ногу, подтягивая непослушное тело, а боль ломила его изнутри, колола до темноты в глазах, до тошноты… Я не смогу, Господи, я не смогу. Почему-то она знала, что надо ползти. Что там, во вратах - спасение. Она не рассуждала, просто подтягивала руку… ногу… Замирала, тяжело дыша, приникнув лицом к земле, плакала, думала, что уже не сможет двинуться. И двигалась снова…
Словно во сне, она провалилась на Твердь. И сразу леденящий холод сковал дыхание, горящее лицо ткнулось в снег. Но Ивик не ощущала мороза, она стала есть этот снег, катать во рту, жадно глотая, с облегчением укутав в холод истерзанные болью горящие руки. Опустила лицо в ледяную свежесть. Вот так бы и заснуть теперь… Ивик вздрогнула. Надо ползти. Ползти надо. Теперь уже точно надо ползти… вспоминалось что-то смутное, из прошлой жизни - тяжесть на плечах, Скеро, раненое бедро… и у Ивик бедро раскалывалось. И все остальное тоже. Чем же ее так… она даже не видела. Надо ползти.
Ивик поползла вперед. |