-  А вокруг города установят сплошной периметр. Чтобы не было как на биостанции... - Он запнулся, видимо, не хотел этого говорить, но вырвалось.

    -  И до каких пор? - спросил Ким.

    -  Пока не утрясется.

    -  Так, может, вообще не утрясется, - ответил Пестель. - Подумайте, как это, - он обвел рукой и улицу, и сизое небо над собой, и неподвижные, словно нарисованные, деревья, - как это может утрястись?

    -  Ты очень странно рассуждаешь, - сказал Эдик. От волнения акцент у него стал заметнее. - Если началось, то может и кончиться.

    -  Ничего не кончится, - буркнул Пестель и стал разворачивать велосипед, чтобы ехать домой.

    Перед этим он, конечно, забрал у Ростика мышонка. Судьба у того была незавидная, он должен был погибнуть под препарационным скальпелем великого любителя и знатока всего живого. Впрочем, подумал Ростик, это неправильно - осуждать человека, потому что не смыслишь в его деле.

    Внезапно за калитку своего дома вышла Люба. Она оглянулась, заметила ребят, подошла. Ростик с удовольствием посмотрел, как она идет.

    -  Мама приходила, - сказал она, - объявлены мобилизационные мероприятия.

    -  Точно знаешь? - спросил Эдик. Иногда его кавказская грамматика не соответствовала природной вежливости.

    Люба вытянула из кармашка листок размером с четверть листа. Это было написанное от руки предписание. Ростик подумал - неужели теперь мы никогда не вернемся к цивилизации?

    -  Тебя, что ли, забирают? - спросил Антон. В голосе его отчетливо зазвучали сварливые нотки.

    -  Маму. Она как директор... В общем, подлежит призыву.

    -  Война? - спросил Ким.

    -  Говорят, на лагерь солдат тоже было нападение, какие-то огромные богомолы или что-то похожее.

    -  И еще приказано не паниковать, - сказал Эдик. Ким поднялся, возбужденно шмыгнул носом.

    -  Ты же журналист, давай смотаемся? У вас еще бензин остался?

    -  Нет, не получится. Я должен сдать материал в редакцию.

    Он не уточнял, какой материал и зачем он нужен редакции. Но переспрашивать его никто не стал. Ким просто повернулся к Ростику.

    -  Рост, а ты?

    -  Если тут просиживать, ничего не узнаем. Следовательно, - сказал он, поднимаясь, - нужно ехать.

    Больше их никто не поддержал, наверное, еще не обедали, а есть тут почему-то хотелось зверски. Но доехали ребята только до завода.

    Дорога тут оказалась перегорожена бревном, уложенным на два деревянных ящика, и стояло несколько солдат с автоматами. Еще несколько солдатиков сидело в стороне, в тени. Всем командовал тот парень, которого утром опускали в колодец, по фамилии Квадратный. Хотя, не исключено, это было прозвище, и довольно точное.

    После недолгого препирательства пришлось возвращаться. Проезжая новостройки, они вдруг услышали заливистый голос и, свернув за угол, чуть не врезались в колонну ребят, которыми командовал мрачный темноволосый старшина. Он вел их в окружении пяти солдат с карабинами, словно конвоировал пленных. Сходство еще больше усиливалось молчанием мобилизованных, их понурым видом и штатской, неудобной одеждой. Многие несли за плечами солдатские сидоры, у одного был туристский рюкзак. Ребята освободили им дорогу, потом Ким сказал:

    -  Вот и началась мобилизация.

    Но Ростик даже не кивнул.