– Я верю , что когда‑нибудь обязательно увижу его снова, – сказала Мэри решительно. – И мой нерожденный сын тоже обязательно увидит отца.

– Что ж, будем надеяться, что вы правы, – сказала Кэти.

Мэри выключила телевизор.

– Да, – сказала она, повернувшись к Миранде, – я действительно выглядела, как настоящая психованная фанатичка.

– Ты и правда надеешься увидеть Ната снова? – осторожно поинтересовалась Миранда.

Мэри не ответила.

5

С рождением ребенка проблемы, связанные с уголовным преследованием, отошли для Мэри на второй или даже на третий план. Ребенок – мальчик – весил семь фунтов и две унции, и на лбу у него пламенела треугольная прядь огненно‑рыжих волос, несколько напоминавшая своей формой перевернутую козлиную бородку. Мэри назвала его Патриком в честь свекра – Натова отца. Она была безмерно счастлива, что у ее сына такие же волосы и глаза, как у Ната. Материнские чувства, отсутствие которых так ее беспокоило на протяжении всей беременности, пришли вместе с молоком. С этого момента Мэри уже не мыслила себя отдельно от ребенка. Частенько забота о малыше принимала у нее форму гиперопеки. Любая, даже воображаемая угроза его здоровью и благополучию вызывала у Мэри яростную, почти истерическую реакцию. Она, впрочем, надеялась, что со временем как‑нибудь примирится со смертью Ната и будет вести себя спокойнее. Но пока Мэри чувствовала себя напуганной и растерянной как никогда. И то обстоятельство, что ей предстояла серьезная схватка с полицией, отнюдь не добавляло ей спокойствия.

К счастью, состряпанное против нее дело так и не попало в суд. Ее адвокат с самого начала выбрал верную тактику: упирая на неординарные обстоятельства происшествия, он одновременно пытался доказать, что в данном конкретном случае полиция отстаивает свои узковедомственные интересы, а отнюдь не интересы закона. Благодаря подобному подходу ему удалось добиться того, что Мэри было предъявлено обвинение в мелком административном правонарушении и назначено наказание в виде штрафа в размере тысячи долларов. Узнав об этом, Мэри от облегчения даже расплакалась и бросилась обнимать адвоката. Теперь она могла наконец попытаться жить спокойно. Чтобы отпраздновать успех, она пригласила к себе нескольких самых близких друзей и поделилась с ними своими планами вернуться на работу.

Когда вечеринка закончилась и гости разошлись по домам, Мэри открыла люк у подножия ведущей наверх лестницы и спустилась в подпол. Небольшой электрический фонарик у нее в руке выхватил из темноты сигарообразный герметичный контейнер, который они с Натом спрятали возле одной из опор фундамента вскоре после того, как поженились. Они называли его своим «любовным снарядом» или «ракетой любви» и использовали в качестве сейфа, в котором хранились драгоценные мелочи и сувениры, напоминавшие о разных памятных событиях. Открыв крышку, Мэри некоторое время перебирала фотографии, где они были сняты вместе, кассеты с любительской видеозаписью их свадьбы, пропуска на медицинскую конференцию в Аризонском университете, где они впервые увидели друг друга… Сегодня она добавила к этой коллекции плотный конверт с фотографиями сына и окровавленную полотняную блузку, которая была на ней в тот роковой день.

– Не думай, что я позабуду про наш «любовный снаряд» только потому, что тебя нет, – прошептала она. – Вот первые снимки твоего сына. Надеюсь, он вырастет похожим на тебя…

Благодаря специальному радиосигнальному устройству, которое Мэри непременно брала с собой, когда выходила из комнаты, где находился ребенок, она хорошо слышала, как маленький Патрик негромко посапывает в своей колыбельке. Сейчас она спросила себя, сможет ли она оставить сына с посторонним человеком, когда вернется на работу.