Сказано – сделано. К его огромному удивлению, Бобби согласилась встретиться с ним почти сразу, словно давно ждала чего‑то подобного. Фред со своей стороны тоже решил не тратить время зря и пообещал приехать на следующий день.

Подъезжая к окраине Сан‑Луис‑Обиспо, где жила Бобби, Фред почувствовал нарастающую тревогу. Это был так называемый «временный поселок», состоявший из множества сборных фанерных или щитовых домиков, которые почти сплошь покрывали отлогие склоны холмов. Подобные поселки существовали теперь вокруг большинства калифорнийских городов. В свое время они возводились в качестве временных прибежищ для миллионов переселенцев, которые начали прибывать в Калифорнию после первых масштабных стихийных бедствий, однако и теперь, сорок лет спустя, в этих поселках жило достаточно много людей.

Облупившийся знак «Добро пожаловать в «Солнечную рощу!» нисколько не улучшил настроение Фреда. Припарковав машину у тротуара, который отличался от проезжей части улицы лишь тем, что кучи мусора на нем были выше, он выбрался наружу. Ему очень не хотелось оставлять машину без присмотра, но делать было нечего, и он начал пробираться к дому через широкий передний двор, засыпанный грудами щебня и обломков кирпича. Когда он оказался в нескольких шагах от дома, дверь с изодранной сеткой широко распахнулась, и на пороге появилась дебелая молодая женщина, в которой Фред сразу признал хозяйку.

Проведя гостя в крошечную кухню, Бобби Уильямс грузно опустилась на продавленную тахту и вопросительно уставилась на Фреда, ожидая, что он начнет разговор первым. У нее был такой же, как у брата, пухлый, чувственный рот с опущенными уголками, и Фред с невольным страхом подумал, что и характер у нее, наверное, такой же взрывной и непредсказуемый.

– Где, говорите, вы работаете? – спросила Бобби, выговаривая слова так небрежно, что казалось, она думает о чем угодно, только не о своем неожиданном госте. На ней было бесформенное платье, словно сшитое из нескольких кусков ткани, небрежно соединенных неровными, кривыми стежками, и Фреду стало ее жалко.

– Я из «Калифорния ТВ», – объяснил он.

– Ах да, КТВ… – повторила Бобби и заерзала на месте, словно пытаясь произвести более выгодное впечатление.

– Я писал о казни Дуэйна, – добавил Фред и, пробравшись между ветхой мебелью, уселся на свободное местечко на второй софе. – И мне всегда казалось, что в этом деле не все так просто. На пресс‑конференции вы сказали, что у вашего брата была тяжелая жизнь. Вы не могли бы рассказать об этом поподробнее?

– Откровенно говоря, я не очень люблю вспоминать то время.

– Очень хорошо вас понимаю, миссис Уильямс. Поверьте, мне очень не хотелось вас беспокоить, но… Дело в том, что я собирался написать свою статью в сочувственном  ключе… – Фред замолчал, ожидая ее реакции.

– Я… мне всегда казалось, что Дуэйн абсолютно никому не нужен, – выдавила Бобби.

– Почему никому не нужен?

– Он был… странным.

– В каком смысле?

– Ну, когда он был маленьким, то получил… травму. После нее он так никогда и не оправился.

– Я ничего об этом не знал, – сказал Фред. – Какая травма?

Бобби повернулась к окну, и ее двойной подбородок мелко‑мелко задрожал.

– Я помню только, как отец напился, бросился на мать и стал ее бить.