Его ладонь всё ещё обхватывала её налитую грудь. Интимно. Собственнически. Затем скользнула ниже по грудной клетке, стройной талии и остановилась на округлости бедра.

— Что, чёрт возьми, это значит?

На Брандта пристально смотрели зелёные глаза. Он не мог не заметить, как она дышала, жадно глотая воздух. Испуганная. Непоколебимая. Смелая. Даже страдая, Мэгги была полна решимости с ним бороться, не отпрянула от его прикосновений и не впала в истерику. Он всё сильней ею восхищался.

Стремясь укротить её страхи, Брандт сказал очень нежно и успокаивающе:

— Давай я расскажу о твоей семье. Кто, а точнее кем были твои родители.

Пальцы нежно гладили по бедру, не в силах сопротивляться неуёмной потребности к ней прикасаться.

— Мы можем прогуляться. Если ты хочешь, конечно, и если это добавит тебе уверенности. Я хотел бы показать тебе всю красоту леса.

«Твоего дома». Невысказанные слова повисли в воздухе.

Касания Брандта казались такими интимными, собственническими и совершенно уместными. Мэгги замерла под дрейфующей рукой, впитывая прикосновения, страстно желая большего. Он казался таким знакомым и всё же вслед за ладонью кожу словно лизали крошечные язычки пламени. Она хотела протестовать, бороться, и в то же время отчаянно мечтала впиться поцелуем в эти совершенные губы. Исключительно сексуальное влечение. Вот и всё. Точнее, кроме этого, нет ничего более.

Мэгги кивнула. В доме слишком душно. Да и в умении убеждать Брандту не откажешь. Ничего о нём не зная, она всё же хотела его больше всего на свете. Он мог бы сойти за сумасшедшего, но её собственное тело подтверждало его слова. Странные ощущения, дикая необузданная потребность почувствовать его глубоко внутри себя.

Это единственный шанс выбраться из дома, подальше от его влияния. Если бы она добралась до деревни, то, возможно другие помогли бы ей покинуть лес.

Брандт покачал головой и загадочно улыбнулся, блеснув белыми зубами.

— Мэгги, я не душевнобольной. Правда. Давай я поведаю тебе историю, и тогда ты для себя всё решишь.

— Я слушаю, — согласилась она, натягивая ботинки.

Мэгги старалась на него не смотреть. Так безопаснее. Ей нужно собраться духом и быть начеку. Один взгляд на Брандта Толбета и здравомыслие улетучится в мгновение ока. Она больше не сделает такого промаха.

— Брандт, а твои родители живы? — Ей стало интересно, что бы мать его сказала о поведении сына.

— Отец жив, — ответил он тихо. — А мать умерла спустя несколько месяцев после гибели твоих родителей. Её тоже убили браконьеры.

От того, как мрачно прозвучал его голос, Мэгги вздрогнула. Ему не хотелось её пугать, но она, словно какой-то точно отрегулированный прибор, улавливала все оттенки его настроения. Выйдя из дома, Мэгги наблюдала, как Брандт тщательно запирает дверь.

— Ты ждешь гостей? — спросила она, приподняв бровь.

— Осторожность не помешает. Это первое правило, которое ты здесь усвоишь. Ты никогда не должна забывать, что у нас идет война. Они хотят нашей смерти, и если обнаружат наши дома, то будут нас там подстерегать. Этот район находился под защитой в течение сотен лет, но каждый год территория леса сокращается. Наступит день, когда нам придется отсюда уйти в более безопасное место, — голос наполнен грустью. — Со времён зарождения этого края он находился под защитой наших людей. Это станет страшной утратой для нас и для всего леса.

В голосе прозвучали нотки сожаления и ничем неприкрытая скорбь.

— Сочувствую. Знаю, что всё это правда. Мы можем только надеяться на осознание важности дождевых лесов и всевозможных видов растений, которые здесь произрастают.