|
- Это я! - сказал К. и вышел к ней. - Ах, господин К.! - с улыбкой сказала фройляйн Бюрст-нер. - Добрый вечер! - И она протянула ему руку. - Я хотел бы сказать вам несколько слов сейчас, вы разрешите? - Сейчас? - сказала фройляйн Бюрстнер. - Именно сейчас? Как-то странно, правда? - Я вас жду с девяти часов. - Ведь я была в театре, вы же меня не предупредили. - Но повод к нашему разговору возник только сегодня. - Ах так! Ну что ж, в сущности я не возражаю, вот только устала я до смерти. Зайдите на минутку ко мне. Тут нам разговаривать нельзя, мы весь дом перебудим, а мне не то что жаль этих людей, а неловко за нас самих. Погодите, сейчас я зажгу у себя свет, а вы тут потушите. К. так и сделал и выжидал, пока фройляйн Бюрстнер шепотом еще раз позвала его к себе. - Садитесь, - сказала она и показала на диван, а сама осталась стоять у кровати, несмотря на то что она, по ее словам, очень устала; даже свою маленькую, в изобилии украшенную цветами шляпку она не сняла. - Так что же вы хотели сказать? Мне, право, любопытно. Она слегка скрестила ноги. - Возможно, вы опять скажете, - начал К., что дело не такое уж срочное и сейчас слишком поздно для обсуждений, но... - Эти вступления мне всегда кажутся лишними, - сказала фройляйн Бюрстнер. - Это облегчает мою задачу, - сказал К. - Сегодня утром, отчасти по моей вине, в вашей комнате наделали беспорядок, притом чужие люди, против моей воли, но, как я уже упомянул, по моей вине; за это я и хотел перед вами извиниться. - В моей комнате? - переспросила фройляйн Бюрстнер, испытующе глядя не на комнату, а на самого К. - Вот именно, - сказал К., и тут они оба впервые взглянули друг другу в глаза. - Но о причине всего происшедшего и говорить не стоит. - Да это же самое интересное! - сказала фройляйн Бюрстнер. - Нет, - сказал К. - Что ж, - сказала фройляйн Бюрстнер, - не буду вторгаться в ваши тайны, и, если вы утверждаете, что это неинтересно, я вам возражать не собираюсь. И я вас охотно прощаю, раз вы об этом просите, особенно потому, что никаких следов беспорядка я не вижу. Крепко прижав опущенные руки к бедрам, она обошла всю комнату. У циновки с фотографиями она остановилась. - Смотрите-ка! - воскликнула она. - Все мои фотографии разбросаны. Фу, как нехорошо! Значит, кто-то хозяйничал в моей комнате. К. только наклонил голову, проклиная в душе чиновника Каминера за то, что он никогда не мог сдержать свою бестолковую, бессмысленную суетливость. |
