– Ты что, башкой поехал? Такие операции за двадцать минут не делаются.

– А мне по фигу, делаются или нет. Через двадцать минут ни тебе, ни мне и вообще никому на хрен не нужен будет этот штурм, поскольку тысяча человек будет парить вместе с призраками в черноте космоса. Всё, время пошло.

– А сами?

– Мои люди не компетентны в этом, они хорошие наёмники, прекрасные солдаты, но не борцы с террористами. Ладно, время идёт.

Артём был прав: каждый должен заниматься своим делом. И борьба с подобными психами было делом Мечислава.

С трудом поднявшись, Молот сделал несколько упражнений, пытаясь прийти хоть в какую-то норму. Как ни странно, это удалось. Через десять минут он уже инструктировал небольшую группу, стоящую возле лифта на самом нижнем уровне.

– Итак, один псих что-то делает с реактором. У нас есть минут пять, может семь. Двери заблокированы. Идеи?

Трое бойцов склонились над виртуальной схемой. Кот ткнул пальцем в вытяжку.

– Это единственный проход, если, конечно, двери не подрывать.

– Дверь нам подорвать не дадут. Там механизм защиты, который подорвёт всё к чёртовой матери. И реактор, и нас. А этот воздуховод слишком узкий. У нас нет бойца, который туда бы пролез. Мы все слишком крупные, даже без снаряжения застрянем.

– Тогда я не знаю, – отозвался Кот.

– Есть человек, – задумчиво произнёс Данила, служивший раньше в СОБРе. – Олег из суворовцев.

– Ты совсем башкой поехал? – поинтересовался Молот. – Он же ребёнок, ему пятнадцать. Да признаю, стрелять за месяц кое-как его научили. В принципе, из винтовки с нормальной оптикой он нашего психа завалит, генераторная всего метров пятьдесят. Но он никогда не стрелял в людей, никогда не был в бою. Ты хочешь доверить ему жизнь тысячи людей?

– А всё равно, кому, – поддержал Данилу Кот. – Артём передал, что он активировал систему, у нас десять минут. На то, чтобы прорезать дверь, уйдёт минимум двадцать. Так что решай, командир, часики тикают.

– Зови Олега.

Олега нашли буквально за несколько секунд. Персональные датчики, носимые на руке в виде браслета, позволяли делать это почти мгновенно. Ещё через три минуты двое бойцов доставили парня к реактору.

– Ты всё понял?

– Так точно, – отозвался немного ошеломлённый Олег.

– Тогда успеха. У тебя ещё четыре минуты. Если не успеешь…

– Не надо, товарищ майор, я всё сделаю.

И парень, подтянувшись на руках, залез в жестяной короб, тянущийся внутри стены. Ему подали «9А-91» старенький, но надёжный. Как раз с ним и можно развернуться в узком воздуховоде. К тому же у него был ещё один плюс: он бил короткими очередями.

Десять метров по металлическому коробу, потом вырезать решетку небольшим лазерным резаком, ещё одним ноу-хау ковчега.

Все замерли, глядя на часы, висящие над дверью. До взрыва осталось три с половиной минуты.

– Если парень справится, – прошептал Кот, – у Ярослава даже полшанса не останется.

Молот только кивнул: его это очень сильно беспокоило. Подленький Ярик, поняв, что проиграл, будет способен на всё.

Мечислав не смотрел на часы, висящие над заблокированной дверью. Всё его внимание было приковано к старым наручным командирским часам. Это всё, что осталось ему от родителей, которых он никогда не знал. Часы были уникальные, сделанные в первой партии в 1965 году, под крышкой был выдавлен номер семь. Он не знал, кто был его отец или кому часы дарили, но они были ему дороги.

И вот секундная стрелка прошла рубеж крайнего времени.