– Добрый день, – садясь во главе большого овального стола, поприветствовала куратор присутствующих. – Я думаю, вы уже знаете, по какому вопросу я собрала вас. На сегодняшний день это проблема является приоритетной. Мы всё также остаёмся в потоке, хотя по нашим расчётам должны были покинуть его три дня назад. Уже то, что мы находимся здесь больше двух месяцев, то есть вдвое дольше заявленного срока, нервирует людей. Пока обстановка стабильная, люди продолжают заниматься своими делами. Все центры ковчега функционируют нормально. Но уже идут разговоры в барах и столовых. Людей беспокоит сложившаяся ситуация. Нужно решить: что сказать людям? Начнём, пожалуй, с научного отдела. Ваши теории?

– Разрешите? – поднявшись, произнёс глава сотрудников, занимающихся генератором потока.

Он был невысок, слегка за пятьдесят, голова абсолютно лысая, и даже те, кто с ним проработал тридцать лет бок о бок, не видели его с волосами. Поговаривали даже, что он лыс везде, и якобы это последствия неудачного эксперимента с высокой радиацией.

Поправив очки и покрутив в руках лазерную указку, он выжидающе посмотрел на куратора. Ольга кивнула.

– Начнём с технического вопроса: генератор работает исправно. Проблема заключается не в оборудовании. Все компьютеры сходятся в одном: мы не достигли заданной точки пространства. Возможно, причина в большой массе объекта. Признайте, что ковчег гораздо крупнее обычного грузового автомобиля, на котором проводили испытания. Именно основываясь на этом эксперименте, мы вычисляли, сколько времени займёт перемещение. Но, видимо, в расчёты вкралась ошибка. Возможно, причина, как я уже сказал, в огромной массе. Видимо, для перемещения требуется гораздо больше времени. Может быть, мы двигаемся по коридору слишком медленно. Поскольку отсутствуют ориентиры, мы не можем высчитать скорость. Может, мы находимся рядом с целью, возможно, лишь недалеко отошли от Земли. Так что всё относительно. Есть ещё теория о том, что мы промахнулись, и уже пролетели заданную точку или вообще уходим от неё в противоположенную сторону. Но, честно говоря, я не очень верю в эту теорию. А может, не хочу верить. Если она верна, мы обречены стать странниками. Возможно, навечно, возможно, нет. Я ответа на этот вопрос не знаю. У меня всё.

– Что ж, ваша позиция ясна, – задумчиво произнесла куратор. – Теперь мне хотелось узнать мнение медицинской группы, в составе которой психологи. Какова вероятность проявления открытого недовольства?

– Вы спрашиваете, возможен ли мятеж? – поднимаясь, поинтересовалась крашеная блондинка с очень яркой и броской внешностью. Строгая белая униформа, в которой работали врачи ковчега, ей очень шла. Карие глаза излучали тепло и заботу. Она следила за собой и оставалась в свои сорок три такой же привлекательной, как и в двадцать.

Майор улыбнулся уголками губ. Марина Владимировна делала ему прозрачные намёки, что не против углубить знакомство, а не ограничиваться перевязкой серьёзно вывихнутой руки.

Молот вежливо ушёл от скользкой темы, наговорив кучу комплиментов. Просто не мог он встречаться с женщиной, которая старше него. Словно блокировка стояла. Хотя доктор была приятна во всех отношениях.

– Психологи считают, что опасаться массового недовольства не следует. Обитатели ковчега понимали, на что шли, и их больше пугает неизвестность. Наши мозгоправы считают, что если сказать людям правду, это не вызовет катастрофических последствий. Тесты показывают, что те, кто в курсе происходящего, например, подчинённые майора Молотова, легче переносят путешествие. Хотя здесь сказывается, что все они профессиональные военные, то есть люди, привыкшие к различным внештатным и неопределённым ситуациям. Они более устойчивы к стрессу. Но тесты остальных внутренних сотрудников, знающих ситуацию, не сильно отличаются от тестов военных.