|
Жаль, если этот покой кончится. Я так полюбила маленький садик за клиникой, вид на пшеничные поля, на горы... - Горы? - удивился Теннисон. - Тебе нравится смотреть на горы? Ты ведь была к ним равнодушна как будто? - Я успела полюбить их, Джейсон. Да, я столько времени на них смотрела, а увидела только вчера. Увидела так, как видишь их ты. - Ваше Святейшество, - обратился Теннисон к Папе, - давным-давно, в средние века, на Земле было много монастырей. Люди уходили туда, жили там христианской жизнью, по христианским канонам. Если бы вы спросили их, зачем им это, они бы ответили, что поступили так из любви к Христу, что для них это путь служения Богу. Но я склонен думать, что они уходили в монастыри, чтобы укрыться от жестокости мира, чтобы переждать там тяжелые времена. Там они находили тишину и покой. Мне кажется, они не становились более верующими оттого, что жили в монастырях, но они сами, наверное, думали, что все обстоит именно так. Что касается меня, то здесь, у вас, я обрел как раз то, что искал всю жизнь, - спасение от жестокости и суеты мира. - Понимаю, - сказал Папа. - Именно это нам и хотелось бы сохранить. Покой, тихое место, где мы могли бы без помех продолжать свою работу. Но весь вопрос в том, над чем нам следует работать! Теннисон пожал плечами. - Ваше Святейшество, если вы хотите спросить, следовать ли вам по пути веры или по пути знания, то я бы выбрал знание, поскольку мне представляется, что вера должна рождаться из знания, а не наоборот. Спросите дюжину, сотню людей, исключая, конечно, ватиканских доктринеров, и вы получите совершенно разные ответы. Кто-то ответит так же, как я, а другие изберут веру. Думаю, вероятность правильного ответа такая же, как существование единственно истинной веры. - А истинное знание? - Думаю, такое может существовать. Но мне этого не узнать никогда. Простите, Ваше Святейшество, думаю, и вам тоже. - Наверное, - задумчиво проговорил Папа, - наши милые роботы допустили какой-то просчет в моей конструкции. Нагрузили меня тем самым пиететом, которым сами были переполнены. Вообще-то, я склонен согласиться с вами. Однако стоит мне принять такое решение, как Ватикан треснет по швам. Начнется смута, пойдут бесконечные споры, они затянутся на долгие годы, и вдобавок это мало чего хорошего добавит к моему образу, - образу Папы. Что бы вы по этому поводу ни думали, образ Папы многое значит для каждого из нас. Джилл и Джейсон молчали. - Вы, люди, - продолжал Папа, - способны испытывать любовь и ненависть. Нам не дано ни то ни другое. Вы можете мечтать - это мне доступно, но я мечтаю совсем не так, как вы. У вас есть искусство - музыка, живопись, я знаю об их существовании, осознаю цель, которой они служат, догадываюсь о том, какую радость, какое наслаждение они могут приносить, но, увы, я не способен на них реагировать. - Ваше Святейшество, - сказала Джилл, - но ведь сама вера может быть если не искусством, то источником величайшего наслаждения. - Не сомневаюсь, - согласился Папа. - Вы затронули очень важную тему. Но не будете же вы утверждать, что жажда веры у роботов недостаточно сильна? Именно эта жажда и создала Ватикан, именно поиски истинной веры и вели нас тысячу лет по нашему пути. Но не может ли быть, что существует много истинных вер? - Почему же не может быть? - ответил Теннисон вопросом на вопрос. - Только мне кажется, что все же должна существовать некая универсальная вера, такая, какую бы приняли все до единого разумные существа. |
