|
Сейчас разведу огонь получше. Глава 11 Обойдя здание клиники, Теннисон обнаружил, что позади него находится сад. Всходило солнце, и горы, подступавшие к Ватикану с запада, казались еще ближе, чем были на самом деле. Громадная стена, синева которой менялась от основания к вершинам: внизу горы были темно-синие, почти черные, а вершины искрились алмазным блеском в первых лучах утреннего солнца. Сад поразил Теннисона аккуратностью и ухоженностью. Сейчас, в эти первые утренние часы, здесь царили тишина и нежность. По саду разбегались в разные стороны вымощенные гравием дорожки, обрамленные ровно подстриженными кустиками и изящно составленными композициями цветов на клумбах. Многие кустарники и цветы цвели или отцветали. Разглядывая растения, Теннисон с трудом вспоминал названия. Вдалеке, по правую сторону, он различил три фигуры в коричневых балахонах, которые медленно, как бы в глубоком раздумье, двигались по дорожке, склонив поблескивающие в лучах солнца головы, опустив на грудь стальные подбородки. Прохлада ночи постепенно уступала теплу лучей утреннего солнца. В саду было так спокойно и красиво, что Теннисон поймал себя на мысли: "Мне тут нравится". На том месте, где пересекались сразу три дорожки, он обнаружил каменную скамью и присел на нее, чтобы полюбоваться на синюю стену гор. Он сидел, смотрел и сам себе удивлялся - такого ощущения он не испытывал долгие годы: покой, удовлетворение своим трудом. У Мэри дела шли неплохо, возможно, она была на пути к полному выздоровлению, хотя наверняка судить было еще, пожалуй, рано. Но лихорадка отступала, пульс становился все лучше, одышка пошла на убыль. Может быть, ему показалось, но однажды он заметил кратковременный проблеск сознания во взгляде Мэри. Она была очень стара, конечно, но в ее изможденном, жалком теле он чувствовал волю и силы сражаться за жизнь. "Наверное, - думал он, - ей есть за что бороться". Она нашла Рай - так сказал Экайер. Пусть это полная бессмыслица, Но если она так думает, это может быть для нее смыслом возвращения к жизни: желание узнать о Рае побольше. По крайней мере то, что рассказал ночью Экайер, приобретало какой-то смысл: жизнь Мэри должна быть спасена, чтобы она могла побольше узнать о Рае. "Логики в этом нет никакой, - продолжал он беседу с самим собой. - Может быть, это какой-то местный анекдот, привычная шутка ватиканская - а может, и не ватиканская, а хорошая исключительно в кругу тех, кто занят работой в Поисковой Программе". Хотя... нет, не похоже, чтобы Экайер шутил, рассказывая об этом. Он сказал Экайеру, и сейчас, сидя здесь в саду на скамейке, снова повторял себе то же самое: Рай, Царствие небесное - это нечто такое, что существуй оно даже на самом деле, "найдено" в прямом смысле слова быть никак не могло. "Царствие небесное - это состояние души", - так он сказал Экайеру, и тот не нашел что возразить. Однако было очевидно, что Экайер, человек неглупый и имевший собственное мнение, не совсем разделявший веру Ватикана, почему-то все-таки полагал, что Рай может быть обнаружен. "Бессмыслица, чушь, - твердил про себя Теннисон. - Ни капли логики. И все же, - думал он, это, по всей вероятности, не исключительное проявление бессмыслицы, а закономерный итог целых столетий царствования бессмыслицы". Логики не было никакой, а ведь робот всегда, во все времена был знаменит именно логикой. Само понятие роботехники напрямую основано на логике, Экайер сказал, что роботы трудились над самоусовершенствованием, эволюционировали. Трудно поверить, что процесс эволюции мог привести к снижению уровня логики - краеугольного камня в создании роботов. "Чего-то я не понимаю, - думал он. |
