— Это совсем не пойдет на пользу нашей репутации.

Инспектор и не знал, как ответить. Осознав присутствие напарника, он наконец, нашелся с ответом:

— Мой друг ранен.

Соронг взглянул на порез, тянущийся вдоль предплечья Хаяки.

— Я сам отведу вас в лазарет. — Взгляд его снова обратился к вызывающему жалость женскому трупу. Кровь залила полкухни. — Роджер снаружи — мертвый. Что случилось?

Карденас постарался насколько смог реконструировать нападение.

— Ревун, должно быть, притаился на стропилах и прыгнул на нее сверху. — Он показал на открытые балки гостиной. — Думаю, один из напавших на нас мандрилов мог скрыться.

— Далеко ему не уйти. Самка активировала предупреждающее устройство. Тревожный сигнал разлетается быстро, но большинству из нас приходится по-прежнему передвигаться пешком. Я глубоко сожалею о своей медлительности. Скажите… — он посмотрел на Карденаса — …она согласилась вернуться с вами?

— Нет. — Инспектор старался не смотреть на тело. — Она собиралась остаться здесь. Тут она чувствовала себя в безопасности.

В глубине широкой груди Соронга пророкотал медленный гром.

— Мне известно, что она искала здесь убежища от тех, кто собирался причинить ей вред. Я знаю, что вы говорили о них. Но кто мог совершить подобное дело?

— Люди, нанятые ее мужем. А может, другие. Когда она уехала из Штатов, то оставила там много врагов.

— Не могу поверить, что обезьяны способны на такое, — опустил голову сереброспинный. — И ради чего? Из-за денег? — Последнее слово он так и выплюнул. — Вот к этому и приводит повышенный интеллект? К жадности? К жажде вещей, в которых мы никогда не нуждались? К готовности подражать всем нравственным изъянам и этическим несовершенствам Гомо сапиенс?

— Что крестьяне, то и обезьяне, — тихо пробормотал себе под нос Хаяки. Хотя отпускал свое замечание сержант вполне серьезно, он позаботился, чтобы его никто не услышал. Пусть оно было лишено какого-либо намеренного упрека, он понимал, что Соронг может отнестись к этой английской пословице без особой симпатии.

— Я хочу попросить об одной услуге, — сказал Карденас горилле. — Когда ваши ребята поймают сбежавшего, позаботьтесь, чтобы им удалось выяснить, кто заплатил этим убийцам. Есть разные ниточки, которые мне очень хотелось бы отследить.

Огромная голова с мохнатыми бровями медленно кивнула.

— Обещаю так и сделать. А в ответ и я попрошу вас об одной услуге.

Карденас заколебался.

— Если это нечто в пределах моих сил, то считайте ее оказанной.

— Я думаю, вы именно тот человек, который может это сделать. Вам, возможно, уже доводилось этим заниматься. — Протянув руку, он подобрал безжизненное тело Сурци Моккеркин, держа его с такой легкостью, словно оно вообще ничего не весило. Голова ее свесилась под немыслимым углом. Карденас порадовался, что белокурые волосы скрыли ее лицо.

Глубоко посаженные, болезненно разумные глаза встретились с глазами ожидающего человека.

— Вы будете тем, кто скажет дочери?

— Мьерде! — Карденас метнул взгляд на дверь. — Ведь те, кто это сделал, могут попытаться убить и ее. Мы должны найти ее, и побыстрее.

Соронг, похоже, задумался.

— Если она не здесь, то, вероятно, отправилась на одну из прогулок по лесу. Она любит убраться подальше от разговоров. Гуляет она всегда с каким-нибудь проводником, который заодно охраняет ее, и на короткие прогулки они не берут с собой средств связи.