Она произнесла нерешительно:

    – Но как-то непривычно…

    – Устаревшие взгляды, – заявил я авторитетно. – Когда-то считали, что главное не работа, а чтоб служащий наработался так, чтобы едва ноги волочил. А сейчас всем важен результат! Вот я и даю… результат. Деньги тоже могли бы посылать по почте или переводить на счет, но в руководстве фирмы одни старики: считают, что хотя бы два раза в месяц все должны являться в фирму чистенькими и трезвыми. Ну, это лучше всего заставить делать в аванс и получку.

    Она сказала озабоченно:

    – Так ты надень чистую рубашку. Вон там наглаженные.

    – И туфли почищу, – пообещал я.

    Она счастливо заулыбалась. Как мало надо, чтобы сделать приятное людям старшего поколения!

    На другой день с утра выскочил в чистом и наглаженном на лестничную площадку. Правда, не в той рубашке, что приготовила мама, а в своей маечке и в тех же тугих джинсах. Единственное, на чем сошлись, это мама их постирала и погладила, из-за чего я опять едва влез в майку, а «молнию» на джинсах застегивал, лежа на столе, как надевают модницы. Торопливо нажал кнопку лифта, уже в кабинке пытался разглядеть себя в осколки зеркала, разбитого и заплеванного, но что увидишь, вдобавок кабинка дернулась где-то между четырнадцатым и десятым, скрежетнуло, свет погас. Я на ощупь отыскал кнопку вызова диспетчерской, с силой вдавил, никто не ответил. Вдавил снова, минуты через три кто-то подошел, сварливый женский голос произнес раздраженно:

    – Ну что там?

    – Лифт не работает, – сказал я торопливо. – Застрял! Свет вырубился.

    – Адрес?

    Я торопливо продиктовал адрес.

    – Ждите, – сказала она равнодушно. – Я сообщу в аварийную службу. Кто-нибудь, наверное, приедет.

    – Наверное? – воскликнул я. – Я сижу в этом лифте! А если задохнусь?

    – В наших лифтах не задохнетесь, – обнадежила она. – Поменьше собак возите, а то убирай за вами…

    – В лифтах гадят люди, – возразил я, – а не собаки! Так когда приедут?

    – Смотря где они сейчас, – сообщила она мягче. – Если близко, то через полчаса. Ну, а если на объекте… Кто знает, сколько там работы. Лифты изношенные, людёв мало, одни узбеки…

    Я топтался, злой и раздраженный, потом мелькнула идея, сосредоточился, протянул руку. Пальцы без труда прошли через тонкую дверцу. Спохватившись, убрал руку, а вместо нее приблизил лицо, странное чувство, когда вот так продавливаешься через вообще-то плотное вещество, что на самом деле тоже лишь скопление висящих в пустоте атомов, но хотя я понимаю, что и я тоже – собрание висящих в пустоте атомов, но все равно воспринимаю себя как нечто целое…

    Так, на лестничной площадке никого. Я с усилием продавился весь, и едва оказался на площадке, чуть ниже хлопнула дверь, послышался женский голос. Я торопливо побежал по ступенькам, поздоровался с женщиной, она выводит на прогулку пуделя.

    – Решили размяться?

    Я отмахнулся.

    – Какое! Лифт не работает.

    Она ахнула.

    – Господи! Вам пришлось с четырнадцатого этажа?

    Я крикнул уже снизу:

    – С двадцатого!

    Сердобольная женщина, меня пожалела в первую очередь, еще не сообразила, что и ей топать пешком.