— Почему?

— Не видишь разве. Даже эта… в шарфе, перекинулась на ту сторону.

— А знаешь, меня забрало, — признался Музафер.

Они рассмеялись.

Когда притушили свет, они перешли в зал для игры в бридж. К Музаферу подошел гарсон во фраке, наклонился и передал, что господина Музафер-бея спрашивают двое.

Музафер вышел из зала. Его ждали Ясин и вербовщик Джемшир. Джемшир съежился, увидев бея.

Музафер позволил ему поцеловать одну руку, другую.

— Что там с этой свадьбой, Джемшир-ага?

Джемшир, огромный и неуклюжий, как медведь, поднявшийся на задние лапы, судорожно проглотил слюну.

— Может быть, есть уважительная причина, скажи?

— Какая причина, мой господин?

— Ну там… У твоей дочери есть возлюбленный, она не хочет выходить замуж… Всякое бывает. Скажи прямо, настаивать мы не будем.

Джемшир припал к рукам Музафера и, виновато заглядывая в глаза бея, прорычал на ломаном турецком языке:

— Пришибу ее! Тебе уже насплетничали? Уже. Но пока я жив, бей, будет по-моему, милостью аллаха.

— Итак?

— Дозволь повременить несколько дней, господин. А потом голову мне руби, если что!

— Прекрасно. Через несколько дней, Ясин, возьмешь Рамазана и поедешь к ним. Кончайте с этим. Ты ведь нам не чужой…

— Я на все готов ради тебя, господин, умру ради тебя. Как пес у твоей двери, хочешь убей, и пусть моя кровь принесет тебе счастье.

Музафер кивнул и повернулся к ним спиной.

Ясин и Джемшир вышли.

— В следующий раз приду, я тебе — деньги, ты мне — девчонку! — сказал Ясин.

— Волей аллаха… — отозвался Джемшир. Он ничего не; соображал.

— Ладно, с твоего разрешения я пошел.

— Счастливо, ага, доброй тебе дороги, ага. Привет Рамазану-эфенди.

Они расстались.

Джемшир направился к Решиду.

Там уже сидели Хамза и Мамо. Цирюльник рассказал, что пришел Ясин-ага и увел Джемшира: того потребовал сам Музафер-бей.

Теперь они с нетерпением ждали возвращения Джемшира.

Вот уже несколько дней Решид не знал, куда деваться от тоски. Он никак не мог прийти в себя после той сцены в полицейском участке. И жена его, и он уж, кажется, все слова высказали, уговаривая девчонку смириться, и все попусту. Уперлась, как коза.

Слез, ругани, уговоров, ласки — всего было вдоволь эти дни, и ничего не помогло. Вот вернется сейчас Джемшир и скажет: Музафер-бею надоело, Музафер-бей требует деньги обратно!

Решид в сердцах стряхнул тряпку, которой стирал пыль, и убрал в ящик. От Хамзы никакого толку. Если аллах не поможет, похоже, нет другого выхода, как браться за дело самому. Чего он только не делал, чтобы подогреть Хамзу. Поил, льстил, на самолюбии играл…

Решид презрительно скосился на парня.

— «Зарежу я этого Кемаля, повешу я этого Кемаля», — передразнил он Хамзу. — Боишься ты этого Кемаля!

Так оно и было. Хамза боялся Кемаля. Каждый вечер Кемаль допоздна сидел в шашлычной один, спокойный и невозмутимый, а потом садился на свой велосипед и без опаски катил домой. Хамза как-то следил за ним издали. Даже во двор уже вошел… Но в последнюю минуту, по совести говоря, испугался. А решиться на откровенное признание, сказать: «Освободи меня, дядюшка Решид, боюсь я его, не смогу я этого сделать», — не мог и тянул себе же на голову.

— А что если Музафер-бей потребует сейчас или девчонку, или деньги? — спросил Решид.

Хамза поднял голову, но ничего не ответил.

Решид продолжал:

— Я теперь уж не знаю, каким образом, но только этот смазчик Кемаль должен исчезнуть!

Хамза опустил глаза.