– Дай-ка я посмотрю твою руку, – сказал я.

– Ничего там страшного нет, – решительно запротестовал он. – Двигаем дальше. До рассвета мы должны выйти из торфяника.

Но я все-таки достал спички и, поломав две, ухитрился посветить себе на секунду третьей. Весь его левый рукав промок от крови. Смешиваясь с водой, она капала розовыми каплями с кончиков пальцев.

– Руку надо перевязать, – сказал я. – Здесь можно найти место, чтобы укрыться? В сарае, например, или еще где-нибудь?

Поколебавшись секунду, он сказал:

– Ну ладно. Тут впереди будет поворот на Динг-Донг. Это старая горная выработка, и там есть остатки компрессорной, она больше похожа на пещеру. Там мы будем в безопасности.

Мы держались правой стороны дороги и примерно через четверть мили свернули на грунтовую, которая вела в глубь торфяника. Нашими темпами до выработки пришлось идти не менее получаса, и в конце концов мне пришлось практически тащить Дэйва на себе. У него не осталось никаких сил. Дорога превратилась в узкую каменистую тропу. Она вела к небольшому поросшему травой возвышению, на котором едва заметно вырисовывался силуэт каменного здания машинного отделения. Пройдя немного дальше, мы добрались до самой выработки – беспорядочного нагромождения обломков породы. После недолгих поисков Дэйв нашел то, что искал; низкую каменную арку. Это был «замок» – старое помещение компрессорной.

Мы, спотыкаясь, прошли внутрь и оказались блаженно защищенными от ветра и дождя.

Недостатка в топливе не было – всюду в изобилии росли папоротник и вереск – так что в скором времени мы сидели на корточках, совершенно голые, у пылающего костра, а наша одежда была развешана на ветках для просушки. На руку Дэйва я наложил жгут, после чего мы принялись за бутерброды. Я вырывал с корнем целые кусты, к тому же вокруг валялись разные деревянные обломки, так что поддерживать костер было нетрудно. Дым от него мгновенно уносил ветер. Если бы кто-то увидел нас – две совершенно голые фигуры, сидящие на корточках перед жарким пламенем костра, – увидел бы наши тени, которые плясали на каменных стенах, этот человек подумал бы, что время сыграло с ним шутку, повернуло вспять, и ушел бы оттуда в полной уверенности, что оказался во власти писки-гномов, которые вернули его в прошлое, во времена древних бриттов. Но нас никто не видел. Мы находились в самом глухом уголке торфяника, а снаружи лил дождь и свистел ветер.

У самого дверного проема натекла лужа, и я воспользовался этой водой, для того чтобы обмыть руку Дэйва, смыть с нее кровь. Затем перевязал рану. Она больше не кровоточила, так что жгут я снял. Пуля прошла через мягкие ткани предплечья. Серьезных повреждений мускулов не было, поскольку он мог свободно двигать пальцами и кистью и сгибать руку в локте. Я наложил ему свежую повязку, оторвав для этой цели полы от наших рубашек. В процессе работы я начал задавать ему вопросы. Он закурил сигарету и ничего не отвечал.

– Ты, наверное, связался с контрабандистами, ввозил спиртное? – предположил я наконец.

Наши взгляды встретились. Я видел, как плясало пламя в его темных глазах. Он был похож на загнанное в угол животное. Его молчание выводило меня из себя. Мне хотелось выбить у него изо рта сигарету и трясти его до тех пор, пока он не скажет правды.

– Что же произошло? – допытывался я. – Тебя поймали таможенники? Что случилось с «Айл оф Мул»? Понимаю, была, наверное, перестрелка. Ты тоже стрелял?

У Дэйва сузились глаза. Смуглое лицо было неподвижно, в бескровных губах торчала сигарета. Его каменное молчание пугало меня.