Бедолага угодил в капкан, который оставил какой-то нерадивый егерь на прогулочной тропе в лесах. Само по себе ранение, разумеется, скверно отразилось на старике, но большую угрозу несло заражение крови. Лесничий хотел было уже сам как-то выкарабкаться, но все же добрая память о Святом Стефане и обо мне лично сподвигла его вернуться сюда.

– И ведь ни одна зараза не признается! – даже ворчал он как-то мягко и добродушно во время нашей прогулки.

После моих недолгих уговоров я убедил лесничего занять кресло-каталку, которая свободно могла обеспечить ему безопасную прогулку по каменистым дорожкам сада близ госпиталя.

Скорее всего, этот глуповатый старик даже не знал, какую роль играл в моей жизни, в становлении меня тем, кем я есть. Мы прогулялись вдоль тонких деревьев, которые ласковыми кронами шептались под окнами Святого Стефана, и направились к живописному озеру.

Стоял приятный апрель, и я снял туфли, закатал край кальсон, насколько это было возможно, и бродил туда и обратно вдоль берега, позволяя холодной воде пробирать меня до мурашек.

– Ваша светлость, вот простудитесь же, и лечить вас кто будет? – спрашивал добряк, поудобнее устраиваясь в своем кресле и подставляя лицо апрельскому солнцу.

– Так оттого и закаляюсь, – отвечал я, чувствуя, как под моими ступнями расходится мягкий податливый песок. – Коллеги это очень рекомендовали, особенно в силу слабости не только моей, но и моей семьи к холодным осенним ветрам.

– Да что ж вы, ваша светлость! – отмахнулся лесничий, беспомощно разводя руками.

Добродушная забота старика Жоржа не оставила мне выбора, кроме как в самом деле выйти из холодной воды – озеро действительно было еще не готово для купаний. Мои ступни быстро раскраснелись от холодной воды, и я уже хотел было обуться, но обнаружил подлую пропажу.

– Алжир… – пробормотал я с улыбкой под нос, ринувшись босиком в погоню.

Алжир уже был на полпути к камышовой заросли, держа в зубах мою туфлю. Обувь касалась земли, но этот здоровый кот был настолько упрям, что решил во что бы то ни стало уволочь мою вещь.

И все же я успел настигнуть его и поднял на руки тяжеленную зверюгу.

В самом деле, я никогда не видел таких больших котов!

Забрав его добычу, я опустил Алжира на землю и хотел погладить, но черныш, конечно же, обиделся на меня и удрал в камыши.

– Ну и больно-то хотелось! – всплеснул я руками, глядя, как пушистый черный хвост мелькнул и исчез в приозерной поросли.

Обувшись, я вернулся к старику Жоржу.

– Ну что? Отвоевал свое у зверя? – усмехнулся лесничий.

Я победоносно указал на туфлю.

– Как видишь, старина, – объявил я в ответ.

Солнце перевалило за полдень, и тени начали удлиняться. То было знаком мне и Жоржу, что пора вернуться в госпиталь, если мы хотим успеть на обед.

* * *

Моя природная бережливость, даже отличительная, если мельком пробежаться по моему родословному древу, позволяла Святому Стефану пережить потери, нанесенные проигранной войной.

Мне удалось покрывать все расходы на лекарства и еду. Капитального ремонта, слава Господу, не требовалось. С какими же добрыми словами я вспоминал этого удивительного архитектора Ганса Хёлле из Франкфурта! До сих пор слышу его по-немецки четкое: «Есть задача, и ее надо решить».

Его трезвый холодный расчет доказал сквозь года свою непогрешимость.

Самые заметные следы увядания отразились на моих любимых фресках. Сетка трещинок придавала старинный шарм, присущий старым зданиям, и я не сильно печалился на этот счет. Пусть история оставляла свои необратимые следы прямо на стенах и потолках Святого Стефана, мои двери были открыты для всех, в том числе и для самого хода времени.