Пробираясь к загону, Кеман подумал, что ему уже надоело возиться с однорогами. Неприятностей от них было куда больше, чем пользы. Правда, сторожа из них получались отличные, ничего не скажешь. И двурогов они не трогали. Возможно, они считали, что убивать двурогов слишком уж легко.

На этот раз однороги отнеслись к Кеману достаточно благосклонно – возможно, потому, что он их уже покормил. Они ограничились предостерегающими взглядами и отошли, настороженно оглядывая прилегающую к изгороди территорию. Двуроги выставляли часовых, а однороги стояли на страже всегда.

«А все‑таки жалко, что однороги такие зловредные!» – с легкой грустью подумал Кеман, глядя, как силуэты однорогов вырисовываются на фоне красных скал ущелья. Они ведь и вправду очень красивые…

Прямой витой рог – кажется, будто он сделан из перламутра, – у основания может сравниться толщиной с когтем Кемана, а к концу становится острым, как игла. Основание рога располагается точно посредине между ушами животного. Уже по глазам можно догадаться, что это животное, мягко говоря, не совсем в своем уме. Странные, огромные глаза огненного оранжевого цвета, а зрачки постоянно расширены, как будто животное непрерывно находится в состоянии сильного возбуждения. Очень изящная голова, формой напоминающая лошадиную, но глаза расположены таким образом, что даже Кеману ясно: в этой голове много мозгов не поместится. Длинная лебединая шея переходит в мощные плечи. Передние ноги оканчиваются чем‑то средним между копытами и когтями. Круп мощью не уступает плечам, а задние копыта уже больше походят именно на копыта. Длинная струящаяся грива, пышный хвост, небольшая бородка и щетки волос над копытами. И чистейшей белизны шерсть – как только что выпавший снег.

Отец‑Дракон говорил, что бывают и черные однороги, но Кеман пока что не видел ни одного. Однороги, как и любое другое творение эльфийских лордов, создавались прежде всего с учетом, внешнего вида, и лишь во вторую очередь – из практических соображений. Очевидно, эльфы считали, что черный и белый цвета эффектнее естественной раскраски двурогов и трирогов.

По крайней мере, черная и белая масть однорогов позволяет более безвредным животным своевременно заметить их приближение.

Ну, а последний штрих, завершающий облик этого противоречивого животного, можно было заметить, когда кто‑нибудь из них открывал рот, – вон, например, сейчас один скучающе зевнул. За изящными губами скрывались изрядные клыки. Однороги были всеядными, но Отец‑Дракон предупредил Кемана, что не стоит кормить их мясом – тогда они могут начать охотиться друг на друга.

Поэтому Кеман держал их на строгой вегетарианской диете.

Зато из них получаются отличные сторожа. Мимо однорогов никто не проскользнет – можно не сомневаться.

Кеману потребовалось больше года, чтобы научиться управляться с однорогами. Он очень медленно и плавно двинулся в сторону загончика Попрыгуньи, стараясь не смотреть на однорогов в упор и не поворачиваться к ним боком. Взгляд в упор они воспринимали как объявление войны и в результате могли напасть. А подставленный бок мог оказаться слишком большим искушением для них, и в результате они тоже пошли бы в атаку.

На этот раз Кеман умудрился пересечь выгон без особых проблем.

В загончике он обнаружил Попрыгунью, полностью довольную жизнью, и обоих ее «отпрысков». Очевидно, двурожица уже поняла, насколько человеческий детеныш беспомощен, и расположилась так, чтобы оказаться между ним и своим собственным, весьма энергичным теленком. А малышка уютно устроилась в соломенной колыбели.