Изменить размер шрифта - +

Лешка с  Хохлаком сходили  на  улицу, собрали возле давешних костерков куски
досок,  сосновые  сучья,  бодро  грохнули  беремце топлива  к дверце  печки.
Зеленцов  приблизил их к себе. "Главное,  братва, не ложиться на  пол, прежь
всего боком не вались -- простудите ливер", -- увещевал он.
     Парни держались героически. Печка постепенно и  нехотя  разгоралась, от
нее поплыло волглое, глиной пахнущее, душное тепло. Перемерзлых ребят одного
за  другим  валило  на пол  к  сырому боку печи. Лешка с Хохлаком  еще и еще
ходили  за  дровами к  карантину, к офицерским  землянкам, где  могли  их  и
пристрелить.  Коля Рындин  приволок из тайги  на плече долготьем сухостоину,
положил ее  концом на возвышение крыльца и, дико гакая, прыгая, крушил сосну
ногами.  Но  и этого топлива не хватило до  утра. Разогнавшись  что паровоз,
печка не  знала устали,  с гулом,  аханьем  пожирала  жалкую древесную ломь,
огненная ее  пасть  делалась  все красней,  все яростней  и слопала наконец,
испепелила все топливо, пожрала силы бойцов. Они пали вокруг печки, будто на
поле  брани.  Зеленцов, Бабенко и  Фефелов, дождавшись  бесчувственного  сна
войска, напослед очищали карманы  и сидора маршевиков, но тем еще не  выдали
дорожный  паек, личных вещей у них почти не осталось,  издержались,  проели,
променяли цепкое имущество дядьки за месяцы службы в запасном полку. С пяток
ножей-складников, пару портсигаров да  несколько  мундштуков  и сотню-другую
бумажных денег добыли мародеры  и от  разочарования, не  иначе, тоже уснули,
прижавшись спинами к подсохшему горячему боку печки.
     Лешке тоже удалось притиснуться,  и когда, как он от  печки  отслонился
или  его  отслонили  --  не помнил. Наяву  иль во  сне мелькнуло,  как  его,
вывалянного  в  порошке, пинали,  загоняли  куда-то. Не  открывая  глаз,  он
вскарабкался  наверх  и, нащупав  твердое  место,  провалился  в  зябко  его
окутавший сон.


     Маршевую  роту наутре все же подняли  и отправили  на  станцию  Бердск.
Усатый старшина  первой роты по  фамилии  Шпатор,  жалея  ребятишек, которые
отныне поступали в его распоряжение, затаскивал их вместе с дежурным нарядом
на нары. Когда отгрешились, стругались, пинками забивая служивых на спальные
места, старшина, тяжело дыша, выдохнул:
     -- Н-ну, с этими вояками будет мне смех и горе!
     Спальные  места  -- трехъярусные  нары с  железными скобами  в столбах.
Посередке сдвоенных  нар точно по шву  шалашиком прибиты доски -- изголовье,
оно две  службы сразу  несло:  спать как  на  подушке  позволяло и  отделяло
повзводно спящих головами друг к другу людей -- с той стороны  второй взвод,
с этой первый, не спутаешь при таком удобстве.
     Половина мрачной, непродышливой казармы с выходом к лесу и к нужнику, с
тремя ярусами нар -- это и есть обиталище первой роты,  состоящей из четырех
взводов. Вторую  половину  казармы  с  выходом  к другой  такой  же  казарме
занимала вторая рота, все вместе  будет первый стрелковый батальон  двадцать
первого резервного стрелкового полка.
Быстрый переход