– Он должен умереть, – долетел издалека голос Амона.

– Он умирает, разве ты не видишь? Отпусти его. Прошу тебя, отец!

Мгновения, тягучие, как часы. Наконец Сильнейший махнул рукой.

– Пусть уходят. Он умрет еще до утра.

Кати вскочила, бросилась к Ветру. Огненная стена за ее спиной угасла. Грифон припал к земле, позволяя Сильной усадить Кара.

– Кати… – слова не хотели выходить, приходилось напрягать остатки сил, выталкивая вопрос. – Почему ты… мне… не говорила?

– Какая теперь разница? Улетай.

– Нет… – ему все-таки удалось поднять голову. – Без тебя – нет!

– Дурак! – Кати с размаху шлепнула грифона по ляжке. – Вперед, Ветер! Пошел!

Ветер прыгнул, с каждым взмахом крыльев набирая высоту. Кар обессиленно уткнулся лицом в его гриву.

– Кати, – прошептал он. – Кати, Кати…

«Не умирай! – отчаянно просил Ветер, работая крыльями так, словно мог улететь от смерти. – Не оставляй меня!»

«Не оставляй меня, – сказал принц. Лунный свет сиял в золоте его волос. – Ты не бросишь меня, Кар?»

«Ты вырос», – хотел сказать ему Кар, но тут увидел императора – он стоял рядом с принцем, бок о бок и смотрел так же, настойчиво и тревожно.

«Останься со мной. Я не хочу снова тебя потерять, Кар, нет!»

«Я сделал все, что мог, – неслышно произнес Кар. – Все, что мог!»

«Ты обещал не оставлять меня, помнишь?»

Кар потянулся к ним, но с неба упала тьма, скрывая все. Грифонья грива пахла солнцем и болью, сердце рвал тонкий, едва различимый плач.

«Не умирай! Ты не можешь умереть! Мы – вместе!»

«Я люблю тебя, Ветер», – сказал Кар, но Ветра не было, не было и Эриана. Только лунный свет, струящийся, серебряный, колдовской. Потом из света выступила девочка. Ее волосы торчали клочками нечесаной соломы, на груди вспыхивала зеленая звездочка перстня.

Она смотрела с той же тревожной настойчивостью, что и принц-император. Молчала.

«Я сделал для тебя все, что мог», – опять сказал Кар.

Девочка нахмурила бесцветные брови. Пальцы, тонкие, с грязными ногтями, сжали зеленый камень.

«Чего ты хочешь? – спросил Кар. – Я устал, Тагрия. Отпусти меня».

Она ответила, но Кар не услышал ни слова. Луна вспыхнула в последний раз и погасла. Над скалами и ущельями, над замершим в темноте миром разнесся отчаянный грифоний крик.

Ей опять приснился этот сон – как будто золотой грифон летит в небе, так высоко, что земля кажется игрушечной. Холодный ветер перепутал волосы, глаза слезятся, но девочка стряхивает слезы и все равно смотрит, потому что знает: потом будет вспоминать и злиться на себя, что плохо смотрела, что не запомнила, так, чтобы не забыть никогда, как блестит на солнце синяя вода озер, каким мягким ковром лежат под крыльями леса, как быстро мелькают спутанные ниточки дорог. Как широко разлетаются крылья, золотые-золотые, будто солнце, как играют и переливаются под мягкой шкурой мышцы грифона.

До земли далеко, дух захватывает, как представишь, сколько падать.