— Может быть, магистр Гус. Но, как показала жизнь, Папа давно понял, что устранение владелицы пергамента ему не поможет, пока он не завладеет самим документом. Кроме того, я вовсе не та, которая якобы владеет пергаментом.

Гус и Райнштайн удивленно переглянулись. Эта женщина начинала их пугать.

— Не та? — спросил Гус. — Это вы должны нам объяснить. Вы же сказали, что вас зовут Гизела Кухлер!

— Гизела Кухлер мертва. Она умерла в Венеции от чумы. Кухлер должна была шпионить за мной. Это задание она получила, кстати, не от Папы, а от организации бывших клириков, которые утверждают, что работают на Папу. На самом же деле они собирались при помощи этого пергамента шантажировать его. Когда я стала свидетельницей смерти Кухлер, мне пришла в голову идея умереть и путешествовать дальше под видом Гизелы.

— Святая Дева Мария! Да вы просто чертовка! — вырвалось у Иоганна фон Райнштайна. Заметив укоряющий взгляд Гуса, он, извиняясь, добавил:

— Простите мои неподобающие слова. Они всего лишь выразили мое удивление. Да сохранит Господь ваше женское коварство.

Гус и Райнштайн ушли далеко за полночь. На следующий день они решили встретиться снова, чтобы обсудить дальнейшие действия.

После беспокойной ночи, которую Афра провела на грани между сном и бодрствованием, мучимая тревожными мыслями, она сломя голову побежала на встречу с Ульрихом фон Энзингеном. Афра то и дело вертела в руках листок бумаги, на котором архитектор написал время и место — самые главные слова: «В полдень, за башней Рейнских ворот. Я люблю тебя».

Афра пришла туда задолго до назначенного времени. Место было выбрано удачно, поскольку возле ворот, находившихся к северу от прихода старшего священника, постоянно было очень людно. Торговцы везли свои товары, запряженные лошади шли по Рейнскому мосту и дальше к улице, ведущей в Радольфсцелль. На таможенном пункте жульничали и торговали. И по-прежнему в город стремились участники церковного Собора. По опыту все знали, что такие соборы длятся годами и в первые месяцы никакие решения не принимаются.

Афра не зря надела самое лучшее платье, заплела волосы в толстые косы, как в первую их встречу в строительном бараке Ульмского кафедрального собора. С тех пор прошло шесть лет, которые изменили всю ее жизнь.

— Афра!

Этот голос она узнала бы из сотни других. Афра обернулась. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом бросились друг другу в объятия. Афра сразу же почувствовала исходившее от Ульриха тепло. Она хотела было признаться, что все еще любит его, но потом вспомнила последние дни в Страсбурге, сжала губы и промолчала.

— Я хотел тебе сказать, как мне жаль, — начал Ульрих. — Неудачные обстоятельства возвели между нами стену недоверия. Никто не желал этого — ни ты, ни я.

— Почему ты изменил мне с этой епископской шлюхой? — обиженно прошептала Афра.

— А ты? Бросилась этому негодному епископу на шею!

— Ничего такого не было.

— И я должен тебе поверить?

Афра пожала плечами.

— Трудно доказать что-то, чего не было.

— Вот именно. Как же мне доказать, что я не спал со шлюхой епископа Вильгельма? Все это было заранее продуманной игрой его преосвященства. Теперь я уверен, что мне подлили в вино эликсир, и я постепенно стал терять сознание. Все должно было выглядеть так, словно я развлекался с этой бабой. Но это нужно было только для того, чтобы потом меня шантажировать. Епископ Вильгельм фон Дист пронюхал о существовании пергамента.