- Обвинитель Крыленко, начинайте допрос.

- Расскажите, Малиновский, как и когда вы стали полицейским агентом?

Казалось бы, равнодушный ко всему человек вдруг начал вывертываться и врать. Он стал говорить о глубоких переживаниях, о внутренней борьбе, о мерзостях охранки, которая опутывала ядовитыми щупальцами свои несчастные жертвы.

Крыленко прервал его:

- Гнусности охранки нам известны. Но ведь вы добровольно стали доносчиком, еще будучи солдатом Измайловского полка...

- Нет, неправда...

- ...и получили тогда кличку "Эрнст".

Малиновский хотел снова сказать "нет", но вовремя вспомнил, что следователь Виктор Кингисепп показывал ему архивные документы и протоколы показаний, которые дали еще комиссии Временного правительства его бывшие шефы.

Он промолчал.

- Чем же вас так опутала охранка, что вы не могли выбраться из ее сетей? Жизни ли вашей что-либо угрожало? Свободе? Благополучию?

- Я очень мучился. Ночами не мог заснуть. Не жил, а терзался...

- Вы уклонились от вопроса. Отчего вы запутались в полицейских сетях? Вот ведь другие не запутались...

Малиновский злорадно усмехнулся.

- Не запутались? Ошибаетесь, гражданин обвинитель. В полиции мне объяснили, что страна наводнена агентами. Что измена повсюду... Чуть ли не каждый второй - полицейский осведомитель. И представили доказательства...

Зал пришел в движение. Невозмутимый Карклинь поднял руку, призывая к тишине.

- Обвинитель Крыленко, продолжайте...

- И вы решили: не я, так другой. Лучше уж я... Верно, Малиновский? Вдруг вспомнилось атласное одеяло под лоскутным. Он брезгливо спросил: Сколько же платила вам полиция за ваши... душевные терзания?

Малиновский снова замолчал.

- Вам задан вопрос, - напомнил Карклинь.

Крыленко отыскал глазами Розмирович. Положив блокнот на колени, она грустно что-то писала карандашом, не поднимая головы.

- Отвечайте, Малиновский.

- Пятьсот рублей... А потом, когда я стал членом Думы, семьсот...

И опять всколыхнулся весь зал, и опять Карклинь предостерегающе поднял руку.

- За нарушение порядка буду удалять. Сейчас допрашивается свидетель Виссарионов.

Под конвоем, солдатским шагом, вошел в зал человек богатырского телосложения, которому, казалось, тесен его потрепанный сюртук.

- Ваша фамилия, имя, отчество?

- Виссарионов, Сергей Евлампиевич.

- Чем вы занимались при царском режиме?

- Был чиновником особых поручений при министерстве внутренних дел, затем вице-директором департамента полиции.

О чем думал сейчас Малиновский, увидев перед собой живое напоминание о его прошлом? Не надеялся ли на то, что те, кому он доносил на своих товарищей и раскрывал партийные тайны, сумели удрать за границу, или погибли, или скрылись, или, на худой конец, будут держать язык за зубами, ограждая от заслуженной кары "агента номер один"?

Карклинь обратился к обвинителю:

- Прошу вас, товарищ Крыленко, задавать вопросы.

- А, так это вы - "товарищ Абрам"?.. - опередил его Виссарионов. Очень рад познакомиться. Когда-то я читал о вас обстоятельный доклад. Мне думается, господин Крыленко, вам не следовало бы выступать на этом процессе.

- Почему же? - спросил Крыленко.

Виссарионов усмехнулся.

- Информация о "товарище Абраме" поступала в полицию от сегодняшнего подсудимого.

- Свидетель Виссарионов, - громко, на весь зал, произнес Крыленко, - я здесь не "Абрам" и не Крыленко, а представитель обвинительной коллегии Центрального Исполнительного Комитета, действующего именем народа. Здесь не сводят ни с кем личные счеты. - Он сделал паузу, прислушиваясь к тому, как сильно колотится сердце.