"Оноре ничего не ответил, только пробормотал, что все правильно, при этом вид у него был очень растроганный и грустный; он уселся на оттоманку и предоставил мне комментировать твое письмо. Если бы я посмотрела на него, то, верно, не произнесла бы больше ни слова, такие печальные были у него глаза; я бы сама расплакалась и выбежала из комнаты.

Если хочешь к чему-нибудь склонить Оноре, надо воздействовать на его чувства, лаской от него можно добиться чего угодно; а потому, милая мама, уж если ты вздумаешь его журить, то делай это только по серьезному поводу, предоставь ему полную свободу в мелочах. Разве так важно, как он одевается? Какая важность, если он и допускает какую-либо пустяковую оплошность или даже иной раз пренебрегает некоторыми своими обязанностями? Разве можешь ты сомневаться в его чувствах? Кто сравнится с ним в доброте? Правда, у Оноре переменчивый нрав, он то печален, то весел, ну и что из того? Ведь у каждого свои слабости! Не обращай внимания, что он бывает неровен, тогда и ему будет лучше, да и тебе самой тоже".

Впрочем, "милая мамочка" видит все в слишком мрачном свете. Книга не подписана именем Бальзака, стало быть, фамильной чести ничто не угрожает; а распродаваться "Клотильда" будет, верно, хорошо. Романы, которые пишут ради заработка, не надеясь, что они принесут славу, никогда не бывают шедеврами. "Оноре не собирается стать ни новым Ричардсоном, ни новым Филдингом, ни новым Вальтером Скоттом; это не его жанр... Вы придаете больше значения его роману, нежели он сам".

Это прозорливые слова. Верно, что Оноре в ту пору не столько стремился создать шедевр, сколько жаждал заработать побольше денег. Правда, он уже понимает, в чем истинное величие в литературе и что такое прекрасный слог, однако, не умея достичь совершенства, он притворяется, будто нарочно пишет небрежно. Ему суждено стать "гением поневоле".

Существует ли на свете писатель, продолжает Лора, который сразу же начал писать хорошо? Нужен опыт, и Оноре с каждой книгой пишет все лучше и лучше. Затем она переходит к другим делам: рассказывает о планах Сюрвиля, который хотел бы перебраться поближе к столице. Они с мужем сильно опечалены тем, что Оноре на следующий день (9 августа 1822 года) уезжает.

"У нас просто сердце сжимается: мы провели вместе два чудесных месяца. Так непривычно будет больше не видеть милого Оноре, нашего дорогого брата, но, быть может, мы скоро опять свидимся. Это меня утешает".

Что ожидает его в Вильпаризи? Госпожа Бальзак приютила у себя в доме племянника - Эдуарда Малюса, двадцатидвухлетнего довольно богатого юношу; круглый сирота, он болен скоротечной чахоткой [Эдуард Малюс был сыном Софи Саламбье (сестры госпожи Бальзак, умершей в 1810 году) и Себастьяна Малюса (скончался в 1816 году); Эдуард, единственный ребенок в семье, оставшийся в живых, родился 12 марта 1800 года и умер в Вильпаризи 25 октября 1822 года, в доме тетушки, которой он завещал все свое состояние; словом, госпожа Бальзак приютила племянника с наследством (прим.авт.)]. У него уже почти не осталось легких, и бедняга, проводивший ночь в комнате Оноре, днем лежал на складной кровати возле дома в саду. Бабуля, верная сообщница Оноре, во время отсутствия внука служила тайным посредником между ним и госпожой де Берни. "Мы, как обычно, видим "соседок с околицы", - писала своему любимцу почтенная вдова, - и эти дамы оказывают множество знаков внимания нашему бедному страдальцу... С большим интересом справляются о том, что слышно у тебя". "Дама с околицы" приносила со своей фермы сливочное масло для несчастного Эдуарда, и это служило для нее благовидным предлогом узнать, что новенького у Оноре.