А тем временем яйцо на груди увеличивалось в размерах и тяжелело; таскать этот растущий груз становилось все утомительнее.

– Я не отказываюсь от роли матери,‑сказал он Холмъярду на очередном сеансе связи.‑Да, я хотел бы быть Отцом‑в религиозном смысле слова. Но от меня требуются чисто материнские качества. И должен признаться, что и физически, и душевно стал уставать.

– При встрече мы сделаем еще одну соноскопию яйца,‑ответил Холмъярд.‑Кстати, подошло время получить очередные данные о развитии эмбриона. И всесторонне обследуем вас, дабы убедиться, что яйцо еще не высосало из вас все соки.

Кэрмоди встретился с Холмъярдом той же ночью, и в джипе они добрались до корабля, который теперь располагался не ближе, чем в двадцати милях, потому что верхом горовицы могли покрывать солидные расстояния. В корабельной лаборатории у маленького монаха взяли массу анализов.

– Вы основательно похудели, Джон,‑сказал Холмъярд.‑Толстячком вас уже не назвать. Вы хорошо питаетесь?

– Лучше, чем когда‑либо. Вы же понимаете, что мне приходится есть за двоих.

– Ну, мы не нашли в вашем состоянии ничего особо тревожного или опасного. Вы даже здоровее, чем раньше, потому что перестали таскать на себе жировые складки. А этот чертенок, что присосался к вам, раздается во все стороны. Из тех данных, что мы получили о горовицах, выяснилось, что яйцо растет, пока не достигает трех дюймов в диаметре и веса в четыре фунта.

Достоин восхищения биологический механизм, который позволяет яйцу питаться кровью своего приемного родителя, кем бы он ни был. Какие биологические структуры позволяют зародышу существовать подобным образом? Почему в нем не зарождаются антитела, которые должны убить его? Каким образом он извлекает питательные вещества из кроветока совершенно чуждого существа? Конечно, в какой‑то мере ответ заключается в том, что размеры кровяных телец у него точно такие же, как и у человека; никаких отличий не удалось установить даже при микроскопическом исследовании. Примерно такое же и сочетание химических агентов. Но даже при этом... да, скорее всего нам удастся получить еще один грант для изучения этого механизма. И если нам удастся расшифровать его, польза для человечества будет неоценима.

– Надеюсь, что вы получите еще один грант,‑сказал Кэрмоди.‑К сожалению, дальше помогать вам я не смогу. Я должен предстать перед аббатом монастыря на Вайлденвули.

– Я не хотел говорить вам при встрече,‑сказал Холмъярд.‑Не хотел огорчать вас и усугублять ваше физическое состояние. Но вчера сел грузовой корабль. И доставил депешу для вас.

Он протянул Кэрмоди длинный конверт, усеянный множеством официальных печатей и штампов. Кэрмоди вскрыл его и прочел текст. Затем поднял глаза на Холмъярда.

– Судя по выражению вашего лица, новости, должно быть, не из лучших,‑сказал тот.

–С одной стороны, нет. Меня информируют, что я до конца должен отбыть срок контракта, и не могу улетать, пока детеныш не вылупится. Но в день завершения контракта я обязан покинуть вас. Кроме того, я не имею права давать горовицам какие‑либо религиозные установки. Они должны сами прийти к ним. Или, точнее, обязаны сами познать откровение‑если оно вообще откроется им. По крайней мере, пока не соберется церковный собор и не придет к какому‑то решению. Но к тому времени меня, конечно, тут уже не будет.

– А уж я позабочусь, чтобы ваш преемник не обладал такими религиозными установками,‑сказал Холмъярд.‑Прошу прощения, Джон, если я кажусь вам антиклерикалом. Но я убежден, что если горовицам и суждено обрести религию, то лишь свою собственную.

– Тогда почему же не свой язык и не свою технологию?

– Потому что и то и другое‑суть орудия общения с окружающей средой. Рано или поздно они будут развиваться в точном соответствии с земными аналогами.