Может, Создатель каким‑то иным образом обеспечил им бессмертие‑если о нем можно вести речь.
«Хорошо им сидеть за столом и обсуждать свои теории,‑подумал Кэрмоди.‑А я на месте действия; все законы приходится придумывать на глазок. И да поможет мне Господь, если глазок у меня косит!»
В течение следующего месяца он был по горло занят чисто практическими делами. Он попросил Холмъярда послать корабль в долину, откуда к окраине деревни было доставлено несколько тонн железной руды.
На следующее утро он повел детишек к этой груде. Те не могли сдержать восторженных воплей, которые усилились, когда он рассказал им, для чего предназначается руда.
– А откуда она появиться?‑спросила Туту.
– Люди доставили ее из долины.
– На лошадях?
– Нет. Погрузили на корабль, который прилетел со звезд. Тот самый корабль, на котором со звезд прибыл и я.
– Мы увидеть его когда‑нибудь?
– Нет. Вам запрещено. Не стоит вам смотреть на него.
Туту разочарованно наморщила брови и щелкнула клювом. Но говорить на эту тему больше не стала. Вместо этого она вместе с другими подростками и с помощью Кэрмоди, к которому присоединились несколько взрослых, стала строить печь для выплавки руды. Затем соорудили горн для обжига кокса, который добавлялся к железу, и у горовицев появилось оружие из стали, удила и упряжь, надежные инструменты. Потом они стали ладить металлические части для повозок: Кэрмоди решил, что пришла пора познакомить их с колесным транспортом.
– Просто здорово,‑сказала Туту.‑Но что нам делать, когда руда кончится, а железо проржавеет и рассыплется?
– В долине много руды,‑ответил Кэрмоди.‑И нам придется перебираться туда. Звездный корабль не будет больше доставлять ее нам.
Туту вскинула голову и рассмеялась.
– Ты умный человек, Джон. Ты знаешь, как заставить нас двинуться в долину.
– В таком случае нам придется поторопиться,‑сказал Кэрмоди.‑Мы должны прийти туда до наступления зимы и снегопадов.
– Нам трудно понять, что такое зима,‑сказала она.‑Ты говорить о том, что мы не можем представлять.
Туту понимала, о чем зайдет речь. И когда Кэрмоди созвал очередной совет и сообщил, что пора перебираться в долину, то наткнулся на сопротивление. Большинство не хотело никуда идти; им нравилось тут. И Кэрмоди убедился, что даже у молодых горовицев преобладали консервативные взгляды. Только Туту и еще несколько других поддержали монаха, но они были пионерами, первопроходцами, радикалами.
Кэрмоди не пытался диктовать им свою волю. Он знал, что пользуется огромным уважением. Фактически его воспринимали едва ли не как бога. Но даже богам могут возражать, когда те покушаются на покой и уют, и он не хотел подвергать свой авторитет такому испытанию. Если он потеряет его, то погибнет все. Кроме того, он понимал, что, если станет диктатором, это сообщество никогда не усвоит основы демократии. А ему казалось, что демократия, несмотря на все ошибки и пороки, была лучшей формой светского правительства. Мягкое убеждение было самым сильным оружием, которое он мог пустить в ход.
Во всяком случае, он так считал. Но когда в тщетных попытках заставить упрямцев сняться с места прошел еще месяц, он впал в отчаяние. Теперь ему пришлось выслушивать другие аргументы. Под руководством Кэрмоди горовицы вырастили из семян, по его же просьбе доставленных кораблем, огородные растения и злаки. Если они сейчас уйдут, то не смогут воспользоваться плодами нелегкого труда. Все старания уйдут впустую. Так зачем Кэрмоди заставлял их гнуть спины, возделывая почву, высаживая ростки и пропалывая, а потом поливая их, если теперь он хочет сорвать их с места?
– Потому что я хотел показать вам, как выращивать пищу из земли,‑сказал он.‑Я не собираюсь вечно жить с вами. Когда мы придем в долину, я покину вас.
– Не оставляй нас, возлюбленный Джон!‑завопили они. |