– Но разве им не нужна религия, которая подскажет, что они не заблуждаются в использовании и языка, и орудий? Разве им не нужны этические представления?

Улыбнувшись, Холмъярд долго не отводил взгляда от Кэрмоди. Тот покраснел и замялся.

– Хорошо,‑наконец сказал он.‑Готов со всей убежденностью возразить вам. Нет необходимости перечислять историю возникновений всех религий Земли. Я убежден, что любое общество нуждается в действенном этическом кодексе, который даже без участия божественной силы будет карать нарушителей, обрекая их на вечные или временные страдания.

Кроме того, религиозные воззрения могут развиваться и совершенствоваться. Христианство двадцатого столетия заметно отличалось от взглядов двенадцатого столетия, и религиозный дух нашего времени во многих аспектах отличается от убеждений того же двенадцатого века. Кроме того, я не собираюсь обращать горовицев в свою веру. Моя Церковь запрещает мне подобные действия. Я могу лишь внушить им мысль о существовании Творца.

– Даже если они ее не понимают,‑засмеялся Холмъярд.‑Они слышат о Боге, как о «Нем», но относятся к Нему как к женщине.

– Пол не имеет значения. Главное, что я в таком положении, когда не могу разуверять их в существовании бессмертия.

Холмъярд пожал плечами, давая понять, что не замечает разницы. Но сказал:

– Видя вас в таком расстроенном состоянии, я искренне сочувствую вам, потому что оно доставляет вам боль и страдания. Тем не менее помочь вам ничем не могу. И, кстати, ваша Церковь тоже.

– Я дал слово Туту,‑сказал Кэрмоди,‑и не хочу нарушать его. В таком случае она потеряет веру.

– Вы думаете, она считает вас Богом?

– Боже сохрани! Но должен признать, меня беспокоит, что такое может случиться. Правда, пока они никак не давали мне понять, что воспринимают меня в подобном качестве.

– Ну, а когда вы покинете их?‑спросил Холмъярд.

Кэрмоди так и не смог забыть прощальную реплику зоолога. В ту ночь уснул он сразу, как провалился, и в первый раз за все время жизни с горовицами позволил себе спать допоздна.

Когда он проснулся, солнце было уже на полпути к зениту. Он увидел, что в наполовину достроенном селении царит сумятица, которая не имела ничего общего с хаосом и представляла собой какие‑то целенаправленные действия. Взрослые как‑то растерянно озирались, а молодежь была очень занята. Сидя верхом, они остриями копий гнали перед собой группу незнакомых горовицев, среди которых было несколько взрослых, но большей частью подростки в возрасте от семи до двенадцати лет.

– Что вы тут устроили?‑возмущенно спросил Кэрмоди у Туту.

Лицевые мыщцы вокруг клюва растянулись в улыбке, и она рассмеялась.

– Тебя не было прошлая ночь, мы не смогли рассказать, что задумать делать. А все равно, отличный сюрприз, да? Мы решать гонять диких горовицев, что живут рядом здесь. Мы застать их во сне. Прогнать взрослых. Часть убить пришлось, это плохо.

– Почему вы это сделали?‑с трудом сдерживаясь, спросил Кэрмоди.

– Ты не понимать? Мы думать, ты все понимать.

– Я не Господь Бог,‑сказал Кэрмоди.‑О чем я тебе часто говорил.

– Я иногда забывать,‑перестав улыбаться, сказала Туту.‑Ты сердиться?

– Я не сержусь, пока ты не рассказала мне, зачем вы все это сделали.

– Зачем? Так наше племя станет больше. Мы научить малышей, как говорить. Если они не уметь, то вырастут взрослыми. А взрослые не уметь говорить. Они станут как животные. Ты же не хочешь так, конечно?

– Нет. Но вы убивали?

Туту пожала плечами.

– А что еще делать? Их взрослые хотеть убить нас; вместо того мы убить их. Немного. Больше убежать.