— Что это? — спросил Анатолий Иванович, когда он вошел.

— Методика расчета, программа, результат и выводы.

— Я не об этом… — Осинский поморщился. — Я о выводах…

— Я слушаю… — все еще делая вид, что он не понимает, в чем дело, сказал Геннадий.

— Это не стреляет, — произнес Осинский и протянул Дубровину отчет.

— Это стреляет, — твердо сказал Дубровин. И положил отчет на стол.

Анатолий Иванович побагровел, потом побледнел, потом посерел.

— Вы… там… не понимаете политики… — Не владея делом и где-то в глубине души это сознавая, он считал себя человеком, тонко улавливающим конъюнктуру. — Вы там… проявляете недальновидность… От вас требовалось получить подтверждение эффективности наиболее прогрессивной технологии. Подтверждение, а не…

— Я ученый, а не политик. Я не умею решать задачи с готовым ответом. Прогрессивная технология — это та, которая максимально отвечает реальным условиям.

Дубровин и Осинский пристально смотрели друг на друга.

— В таком случае… — Осинский помедлил, — может быть, вам стоило бы подумать о возвращении на прежнее место? Мы люди сельские, вы человек образованный, городской. Вас, говорят, студенты любили.

— Я подумаю, — сказал Дубровин. — Только…

Анатолий Иванович смотрел выжидающе. Лицо его напряженно дергалось.

— Не отправиться ли и вам… в родные пенаты?

— Зачем? — не сразу осознав нелепости вопроса, произнес Осинский.

«Улавливать конъюнктуру» — в понимании начальника это не забегать вперед и не высовываться. Забегать вперед — означало бы действовать самостоятельно, то есть брать на себя смелость оценок и ответственность, другими словами, рисковать.

Рисковать вовсе не входило в его намерения. И подписывать отчет он отказался. Геннадий подписал его сам.

Бумага, пошедшая по инстанциям за подписью главного инженера и — что самое неожиданное! — вызвавшая интерес наверху, подрывала авторитет руководителя. Получалось, что не Дубровин, а начальник проявил отставание в области технической политики.

Это было пострашнее, чем с пуговицами у пальто! Анатолий Иванович Осинский усмотрел здесь прямое посягательство на власть. Он был уязвлен.

Начал войну Осинский с внутреннего распорядка.

Первым делом он завел в ВЦ «Журнал посещений». В нем нужно было отмечать свой приход на работу и уход. С точным указанием времени и причин отсутствия.

И тут же Геннадий схлопотал выговор.

Потом еще один…

Начальник завел на него досье. Специальную папочку, называемую «Скоросшиватель»…

Кроме всего, Дубровин был доцент. Его приглашали на различные конференции, к нему приходили консультироваться. Осинский доцентом не был, зато он был большой моралист. Среди приходивших случались и особы прекрасного пола, что конечно же было уже слишком. Особенно если учесть, что Дубровин подолгу оставался с некоторыми из них наедине.

Анатолий Иванович просил избавить ВЦ от визитов посторонних и сомнительных лиц.

Гроза разразилась отнюдь не на почве принципиальных производственных разногласий.

Разразилась гроза из-за квартиры.

Геннадий наконец-то должен был получить квартиру. Она, эта предполагаемая квартира, оказалась лучше, чем та, которую недавно получил Осинский.