- А вместо этого позволила прикончить себя у меня на хате. Чего ради, по-твоему, она завалилась ко мне.

- Точно не знаю. Думаю, ей предложили поискать что-то в твоей квартире - не одной, а вместе с кем-то - и пригрозили, если она откажется. А может, она догадалась, что её подозревают, и пыталась отвести от себя подозрения.

Могла быть тысяча причин, но правильного ответа мы, вероятно, так и не узнаем.

Джонни собирался ещё что-то сказать, но в это время открылась дверь и вошел окружной прокурор. Мы сразу смолкли.

- Доброе утро, джентльмены, - приветствовал он нас стереотипной улыбкой чиновника. Он засмеялся каким-то глухим и неестественным смехом, хотя, на мой взгляд, ему было не до веселья. Я не сомневался, что на самом деле Гарри Уайн отчаянно трусит.

- Доброе утро, - холодно ответил за нас двоих Джонни. - Мистер Гастингс пригласил нас присутствовать…

- Я в курсе, - не дал ему договорить прокурор. Вслед за ним мы прошли в приемную, где он поинтересовался, у секретарши, не звонил ли его помощник.

- Нет, сэр, - ответила она. - Он обещал быть в десять, а до десяти осталось ещё несколько минут.

Светящиеся цифры электронных часов на стене показывали девять пятьдесят. Коротко кивнув секретарше, Уайн сказал:

- Когда появится мистер Гастингс, попросите его сразу же пройти ко мне в кабинет.

Закрыв дверь, он предложил нам присаживаться. Джонни опустился на стул рядом с рабочим столом прокурора, а я попытался вместить свои двести фунтов в небольшое мягкое кресло, пригодное разве что для подростка. Мы с Джонни закурили сигареты, а Уайн, как и в прошлый раз, извлек из ящичка пятидесятицентовую сигару. Очень скоро кабинет наполнился сизоватым дымом.

Ровно в десять дверь распахнулась, и помощник прокурора Гастингс с лицом, красным от ледяного ветра, вошел в кабинет. Он приветствовал нас улыбкой. Я с интересом разглядывал его, пока он пожимал руку Уайну, потом Джонни и в последнюю очередь мне. Затем он повесил пальто на спинку стула и прошел к телефону, стоявшему в дальнем углу просторного кабинета. Сняв трубку. он выжидательно посмотрел на прокурора. Гарри Уайн наблюдал за ним, как кролик за коброй, готовящейся нанести смертельный удар.

- Вы готовы? - криво усмехнулся Гастингс. Было заметно, что он не верит в решимость Уайна и полагает, что в последний момент тот даст задний ход.

Прокурор, однако, не дрогнул.

- Набирайте номер! - приказал он голосом, в котором к раздражению примешивалась чуть заметная доля страха. Гастингс крутил диск, я прислушивался к легким щелчкам вращавшегося диска. До меня доносились неясные сигналы вызова, потом послышался женский голос. Я не совсем отчетливо разобрал слова, но по-видимому, женщина подтвердила, что помощник прокурора попал в контору Кэллоувея, потому что Гастингс спросил:

- Он у себя, мисс Эванс? - И после короткой паузы задал новый вопрос: - Могу я поговорить с ним? - Он снова немного помолчал, потом сказал: - Мистер Кэллоувей? С вами желает говорить окружной прокурор. - Снова молчание. - Хорошо, мистер Кэллоувей, мы перезвоним через четверть часа. - Он положил трубку. - Сейчас у него совещание, - обратился он к прокурору. - Он выслушает вас, как только освободится. Или вы раздумали говорить с ним?

- Нет, конечно. - Уайн облегченно вздохнул. Не знаю, почему он испытывал облегчение, ведь объяснение с Кэллоувеем откладывалось лишь ненадолго. Я бы на его месте предпочел не тянуть.

Мы продолжали сидеть в прокуренном помещении, не произнося ни слова. Гарри Уайн нервно постукивал по столу костяшками пальцев, его взгляд перепрыгивал с одного предмета на другой, словно бабочка, перепархивающая с цветка на цветок.